Читать онлайн книгу "Светлая сторона полуночи"

Светлая сторона полуночи
Анжела Кристова


Маленький Антон сел не на тот автобус. Все бы ничего, можно позвонить отцу, но Антон где-то выронил телефон. Никто не обращает внимания на растерянного школьника на остановке, люди торопятся попасть к себе домой и только Алена обращает на мальчишку внимание. С ее телефона они делают звонок… Так судьба сталкивает девушку с нелюдимым, обозленным на весь белый свет папой мальчика. Властный нелюдимый герой, добрая, мягкая, ответственная героиня, откровенно о жизни и любви.

Содержит нецензурную брань.





Анжела Кристова

Светлая сторона полуночи





Часть 1




Не проходите мимо чужой беды,

как бы сами не были несчастны.

Алена

Алена вздрогнула, электричка начала тормозить, а народ из вагона толпой направляться к тамбуру. Ее станция, чуть не проспала! Поднялась и заспешила к выходу.

Шагнула на платформу и полной грудью хлебнула чистого морозного воздуха. Здесь, за городом мороз был куда ощутимее, сразу отметила.

Улыбнулась, поправляя на волосах вязаную шапочку с забавными крошечными ушками торчком. Она ее и выбрала из-за этих ушек: светлую, мягкую, не очень теплую, но удовольствие от обладания ей было превеликим. Она смешно в ней выглядела и задорно, все сразу при виде ее начинали улыбаться и так особенно по-доброму смотреть…

Алена грустно улыбнулась, припоминая, как выбирала шапочку и с кем в тот день была…

Под сапогами громко скрипел снег, это отвлекло ее от грустных мыслей. Нужно очень торопиться. Побежала к лестнице, ведущей с платформы на небольшой пятачок, где одиноко торчала автобусная остановка под таким же одиноким фонарным столбом.

Раньше тут еще были ларьки со всякой всячиной – пивом и чипсами, но с недавних пор администрация сельского поселения убрала все эти признаки цивилизации и хоть какой-то народной тусы и вечерней толкотни, и вот кроме сиротливой остановки и дремучего леса ныне тут не осталось ничего. Электрички, по большей части, и те все проходящие.

Люди торопились в проходе и тамбуре: успеть попасть домой, успеть втиснуться в автобус, успеть доехать быстрей до своих очагов, плит и теликов.

Время позднее. От Москвы час с лишним ехать, темень, глушь кругом. Работы в поселке нет, кто в нем жил, стремились или уехать совсем, или работать как и Алена, в столице.

На лестнице Алена быстро уткнулась в спины более расторопных граждан, тревожно подняла глаза и чертыхнулась. Красные габаритные огни рейсового автобуса уже призывно горели во мраке ночи. Она вышла из крайнего вагона электрички и сейчас реально могла опоздать на посадку. Все потому, что в последнем вагоне для нее нашлось теплое местечко. Она радостно уселась, сжалась в комок и спешно закрыла глаза. Почти час ехать, хорошо сидеть, она ведь весь день сегодня пробыла на ногах, и не присесть было ни разу! Ноги гудели, а на совесть ей уже давно было наплевать. Как с ней обошлась жизнь, никому не пожелаешь! Малая удача – местечко у окна в переполненной электричке и ей уже чуть легче…

Надо срочно ускориться, иначе…

Глянула опять выше спин людей. Автобус не будет ждать отставших.

Но как ускориться, если на узкой, обледенелой лестнице впереди нее двигается толпа людей?! Никто особо и не спешил, но спешила Алена.

– Пожалуйста! Пропустите меня! Автобус, – обратилась она к спинам, и кто-то даже посторонился, давая ей дорогу. Алена уже дернулась вперед в надежде ускорить собственный спуск, как в спину ей прилетел резкий тычок, толкнувший ее на впереди идущего человека. Человек выронил из рук сумку и громко ругаясь, склонился за ней к ступеням, преградил Алене путь к заветной цели.

Нет! Ну это несправедливо!

Человек обогнал ее и ринулся к дверям автобуса.

– Подождите! Меня подождите! – закричала Алена, сама уже расталкивая людей, что столпились у самого выхода с лестницы. – Меня подождите!

Но автобус, как и молодой человек, впрыгнувший на последнюю ступеньку, не стали ждать. Двери закрылись с жутким скрипом и в клубах белого дыма, автобус тронулся с места, натужно скрипя теперь уже резиной по белому укатанному дорожному покрытию.

– Черт, – в сердцах выругалась Алена. Обидные слезы тут же брызнули из глаз. Ох, как же она хотела попасть домой и просто завалиться спать! – Без приключений ты не можешь, – буркнула себе под нос.

Это был удобный автобус. Конечно, будет и другой, но от него ей топать по стылым темным улицам еще минут двадцать, если не больше. А значит, спать она ляжет далеко за полночь, а ей вставать в пять утра! В пять утра!

– Ну вот, – грустно констатировала нелицеприятный факт: автобус, будь он неладен и тот мужчина, что успел, толкнув ее, уехали благополучно.

Огляделась. Толпа никуда не спешащего народа встала всей гурьбой в ожидании другого номера маршрута.

Алена притулилась у столба, чуть в стороне от всех, понурив голову.

У нее завтра вторая смена, она работает два через два, и никаких теперь вариантов лечь спать раньше.

– Грустно, – буркнула в воротник куртки, всунула руки в карманы, нахохлилась как старая ворона, и принялась ждать.

Задумавшись о смысле бытия и своем, неясном предназначении в жизни, не сразу уловила, что в толпе стоящих в ожидании людей кто-то тихим голосочком что-то просит. Тряхнула головой, прогоняя и эти звуки и всю тревогу, что эти тихие звуки в ее душе роняли.

Кто-то что-то просит у людей.

«Наверное, ребенок маму просит, о чем-то… нет, не маму – отца». «Папа» ясно прозвучало…

Потом еще и еще «папа» и вдруг: «он меня очень ругать будет, тетенька! Дайте мне свой телефон, пожалуйста! Позвонить папе, он будет волноваться».

Внезапно толпа тревожно дернулась всей темной массой нахохленных на трескучем морозе тел. Это вдали во мраке загорелись огни автобуса, что приближался к ним и остановке.

И тут вновь раздалось:

– Тетенька! Дайте мне позвонить… папе, прошу вас, – и снова: – Я очень вас прошу.

Так горестно, так обреченно это прозвучало, и совсем рядом, что сердце Алены тревожно дрогнуло, и она посмотрела вправо. Не увидела рядом никого, только плечи и шапки. Поглядела вниз и заметила глазенки, горящие огоньками… от слез и соплей, в три ручья, как еще говорят. Ребенок смотрел не на нее. На тетю, что равнодушно вперила свой мертвый взгляд в приближающийся к ним автобус. Так смотрят безмерно уставшие от всех проблем, так смотрят люди – уже мертвые создания, загрубевшие как шкуры на ветру, простывшие, закоченевшие в них души. Алена точно также на ветру жизни уже простыла, огрубела, зачерствела, пускай и лет ей мало.

Лучше не смотреть…

Подумала еще: «хорошо, что на нее ребенок не смотрит; она сейчас пойдет вперед, в автобус теплый влезет, встанет в толпе людей, поедет далеко…»

– Тетенька…

Ребенок плакал, шмыгал носом в метре от нее и все также на Алену не смотрел. Эта женщина была выше Алены и крупней, солидней, в теплой, темной шубе.

А Алена все смотрела, как на морозе блестели щеки мальчугана. Глаза печальные такие… и живые. Испуган.

«Странно, тетенька, не мать… Наверное, он ее не знает, почему тогда он просит?»

И такая это была жалкая, неприятная картина рядом, что Алена зябко поежилась.

– Мальчик, отойди, – неприязненно буркнула тетка и, отодвинув мальчугана локтем, сделала крупный шаг к дверям.

Двери автобуса начали распахиваться, и уже никому не было дела до мальчишки.

Алена посмотрела в последний раз косо на мальчишку и ближе придвинулась к спинам людей.

Нужно сесть в автобус, нужно… нужно.

Она уже ставила ногу на ступеньку, по привычке, крепче сжимая в руке сумочку, как взгляд ее нашел его лицо и его глаза, которые в тревоге смотрели на все эти спины разом, на людей, что лезли в переполненный салон.

– Ну что же ты?! – обратилась она к мальчишке. – Полезай! Иначе ты останешься на остановке.

Мальчишка посмотрел. Раздался его срывающийся, совершенно потерянный тонкий, очень жалкий голосок:

– Это не мой автобус…

Мужчина, что любезно уступил Алене свое место на последней ступеньке, недовольно буркнул:

– Девушка! Поднимайтесь! Мне же нужно тоже войти, а не только вам.

Алена испуганно глянула на мальчугана. В голове пронеслось: «это ведь последний на сегодня автобус».

Мужчина, что все также стоял на земле, раздраженно ухватил ее за полу куртки, шагнул прямо на нее, вдавливая девушку в переполненный салон.

– Шагай, давай, – недовольно буркнул. – Чего застыла?!

Алена вырвала куртку, протолкнулась мимо мужика и спустилась на остановку.

Двери автобуса захлопнулись, и они с мальчишкой остались на остановке лишь вдвоем. Алена полезла в сумку.

– Вот, держи мой телефон. Звони! – отдала ребенку трубку.

Мальчишка, шмыгнув носом, принялся стягивать с пальцев варежку.

«Мороз», – тревожно напомнила себе Алена.

Варежку парнишка уронил, она за ней сама нагнулась. Варежка была вся в комьях снега, мокрая, задубелая внутри. Ребенок, смаргивая слезы, тыкал в экран смартфона пальчиком, видимо, не попал правильно, так как трубка разродилась недовольным женским голосом. Испугавшись, мальчик дал отбой. Начал снова набирать… Снова мимо. И тут мальчишка поднял на нее глаза, все мокрые от слез.

– Не получается, – он громко икнул. Дернулся всем телом и уронил на землю телефон. Тот звякнул и…

Алена ахнула. Разбился! Нет, не разбился, но потух…

– Вот, черт, – сорвала свою перчатку, принялась рассматривать и пробовать включить мобильник, а мальчишка вновь, как заревет:

– Простите, тетенька! Я уронил его…

– О, Господи! – уже психуя откровенно, молвила Алена. – Не реви, пожалуйста! Куплю себе другой! Не реви, кому сказала! – прикрикнула она, и мальчишка тут же сжался, затрясся весь, и снова как-то безнадежно зарыдал. И тут Алена поняла – он сильно испугался.

Они остались тут одни. Она и он – чужой, расстроенный, потерянный ребенок.

Трубка мигнула светом, это телефон включился. Алена облегченно перевела дух.

– Говори номер твоего отца.

– Семь, пять, четыре, пять, пять…, – заплетаясь языком начал диктовать мальчишка.

Прошел гудок, но оказалось, они снова ошиблись номером, ответила им опять женщина, а не мужчина.

– Может, маме позвоним?

– Нет, – тревожно выдохнул малыш. На вид ему было лет семь – восемь. Куртка зимняя, добротная, шапка, яркий красный шарф, ботинки, на спине рюкзак и варежки на резинке. Как смешно! Было бы, если бы не так все было грустно…

Алена глянула на часы, время позднее. Странная семья у пацаненка! Зимний вечер на дворе, а тут ребенок один, без взрослых.

– Мамин номер ты не знаешь? – на всякий случай решила уточнить. – А твой телефон потерян.

Парнишка кивнул лишь головой, уставился в асфальт, горевший инеем от света фонаря. Красиво, волшебно и ужасно зябко.

– Ты не замерз?

Мотнул головой. Нет, не замерз. В глаза не смотрит.

– Так… давай снова, диктуй по цифрам…

– Семь, пять, четыре, пять, пять…

Они звонили много раз и каждый раз мальчишка ошибался. Уже весь трясся или это он так дрожит сейчас?

Алена уже раздумывала, а не вызвать ли полицию, что в общем, логичное решение проблемы…

Глянула на мальчика.

– Как тебя звать, – мягче, как можно мягче произнесла. Сердце тревожно сжалось. Она то и дело поглядывала на ночь вокруг. Оставшись тут, она надеялась, что приедет частник. Так часто и случалось, частник забирал тех, кто не сел в автобус по какой-то там причине, но тут же вспомнила, что частник уже был. Они еще стояли, автобус ждали, а частник нашел себе пассажиров и раньше укатил…

– Антон, – устало молвил мальчик.

– Меня Алена. Не унывай! Сейчас найдем, кого… приедет кто-нибудь еще, – постаралась поднять себе настроение тирадой. – Ну, или сама я вызову такси. Так, – снова молвила. – Номер папы, мамы ты не помнишь.

Парнишка посмотрел в глаза:

– Номер мамы я не знаю и я…. – он замолчал, расстроено опять зашмыгал носом.

Алене стало как-то неуютно после этих слов. Чужая жизнь, какие-то разборки, может, даже тайны. Отец и мать… ребенок вот один. Присвистнула про себя! Не хотела бы она так, как он, оказаться на пустынной остановке ночью.

– Как ты оказался здесь? – решила поинтересоваться, все равно стоим и ждем.

– Я вышел тут, потому что это оказался не мой автобус и проезд, ведь нужно было заплатить… – начал он рассказывать и снова хлюпать носом.

– Тебя что… выгнали?

– Нет, я сам вышел тут.

Алена перевела дух.

– Не рыдай, пожалуйста! Давай попробуем еще.

Алена присела на корточки, так стала ближе к голове мальчишки.

Мальчишка пробовал набор и снова ошибался. Алена видела, как он дрожал и нервничал, а как уже нервничала она! Взрослая же тетя, понимает, что уедь она со всеми, и он бы тут остался совершенно один!

– Не плачь! Постарайся вспомнить номер хоть кого. Может, есть сестра, соседка? Учительница?

– Я… я… не помню, папин помню… – глотая всхлипы, произнес малыш.

– О, Господи, – Алена притянула голову мальчишки к своей куртке и поняла, как он замерз, закоченел, и эти сопли, очень все тревожно. – Так! Дам сейчас платок. Ты номер вспоминай, сейчас еще раз будем пробовать…

Они пробовали, еще и еще… Алена стоически молчала, понимала, что не стоит ругаться на него, не за что его терзать! Он и так растерян, более, он в панике серьезной. Она все больше и больше склонялась к мысли, что нужно звонить в полицию, тогда его и ее, уж точно, подберут и отвезут – его к отцу, ее домой, пусть и не сразу…

«Не высплюсь», – констатировала факт уже почти случившегося действа.

Вся в этих мыслях, Алена ковырялась в сумке, ища пачку носовых платков. Платочков не нашла.

Расстроено вытащила лишь смятую записку. Памятка о расписании электричек.

– Так! Соберись! – сама себе сказала. – Есть снег, умой его. Сделай хоть ты что-то! Стоишь тут, даже не в состоянии успокоить малыша!

Присела у сугроба. Не мальчик он – малыш, ребенок. Растерян, расстроен совершенно. Потеряшка.

– Иди сюда и, пожалуйста, не плачь. Как звать твоего отца?

– Станислав Алексеевич Афанасов.

– Очень хорошо! Мы дозвонимся до папы, не расстраивайся только! Я же рядом! Иди сюда ко мне.

Мальчишка подошел, уткнулся головой Алене в бок и засопел. Она набрала пригоршню колкого снега, оттерла сопли, нос, глаза и руки малыша. Варежки его обе были мокрые. Совсем. Пальчики закоченели все, вроде даже посинели. Взяла в свою ладонь его ладошки, начала дуть, отогревать.

– На вот, одевай мои, они шерстяные. Теплые!

Натянула на окоченевшие ладошки черные перчатки.

– Давай, еще раз пробуем набрать, вспомнить номер папы и дальше, если нет, то я звоню ментам. Ты не волнуйся! – заметила, как парнишка вздрогнул. – Я с тобой поеду и останусь, пока не приедет твой папа.

Мальчишка тут же дернулся и снова заплакал. Поднялся рядом с ней, все еще сидящей у сугроба на корточках. Казалось, что сидеть теплей, но встала рядом. Пристроила голову ребенка к куртке, прижала к животу рукой.

– Снимай рюкзак, попрыгай! Хорошо?

Кивнул. Все выполнил. Стал прыгать, поставив рюкзак на асфальт.

Алена в сомнении смотрела на него. Как заговорила о полиции, мальчишка испугался, похоже, знаком с органами нашего правопорядка. Это как-то напрягает, но одет он очень хорошо, на ребенка из неблагополучной семьи никак не тянет. Там дети более самостоятельны, а этот мальчуган явно из домашних.

– Ох! Боже мой! Ну и день у меня! Вернее ночь…, – вздохнула, замерзая. Руки сунула в карманы, там уже грелся телефон.

Наверное, с сороковой попытки они смогли вспомнить номер и дозвониться до отца. Мальчишка в трубку произнес «папа» и началось… Алена расслышала серьезный баритон:

– Ты почему еще не дома?

– Папа…, – мальчишка явно не мог больше ничего сказать.

Алена отобрала у Антона телефон.

– Я Алена, парень ваш со мной на остановке. Вы же Стас?

– Стас…

Она вздохнула с облегчением:

– Вы можете подъехать? Срочно! Ваш ребенок долго вспоминал номер телефона, и мы замерзли. Очень!

– Так…, – в трубке раздалось протяжное, и очень недовольное. – А где его мобила?

– Вот же… дебил, – в сердцах, убрав трубку дальше от лица, молвила Алена. – Мы тут замерзаем, а он и не волнуется совсем. Телефон потерянный его волнует больше! Приезжайте к электричке, выход тот, что у заправки. Слева. Автобус больше не придет… где маршрут от железнодорожной станции Михайловское отходит. Знаете?

– Хорошо, – раздалось. – Как он там оказался?

Алена промолчала. Она не знала как, и что тут обсуждать?!

– Точный адрес назовите.

– Точный адрес? Ой, точный я не помню…

– Не надо, – буркнул голос недовольно, – я сейчас приеду. Стойте и никуда не уходите!

Отец Антона отключился первым.

– Твой отец сейчас приедет. – Алена улыбнулась грустному мальчишке.

Спрятала за пазуху свой телефон. Холодно, почти зарядка на нуле.

Глянула на дрожащего мальчишку. Чтобы точно не услышал, отошла в сторонку и уже себе:

– Если этот, папа, не приедет быстро, я вызову ментов и там уже они, семья, воссоединится, наконец!




Часть 2


Никогда не теряй терпения –

Это последний ключ,

открывающий все двери.

Антуан де Сент-Экзюпери

Стас

Стас потер устало веки. Сын нашелся.

Он нервничал, переживал, раздумывал звонить в полицию или все же подождать? Психовал, и без конца перезванивал на номер сына. Телефон работал, но сын трубку не брал. Как это понимать? Почему не поднимает трубку? Обиделся, а может, уже спит? Как знать…

Тут собственная трубка ожила, высветился незнакомый номер, и тут же нервно дернуло в груди. Кто это может быть? Наверное, с ребенком что-то все-таки случилось. Ответил на звонок.

Оказалось, сын потерялся. Куда дел телефон, неясно. Все теперь потом, сейчас главное собраться, не забыть тут в спешке ничего. Окинул взглядом комнату в отеле. Прикинул расстояние отсюда, и скривился. До станции ехать минут двадцать… далеко!

Он полностью переключился на проблему. Похлопал по карманам куртки, проверяя, на месте ли бумажник, ключи от BMW, телефон.

– Одевайся! Я вызову тебе такси…

Стас повернулся к девушке, что и не думала вставать, вальяжно разлегшись поперек огромной кровати голышом.

– Вот еще! Ты можешь ехать хоть к черту, Стас, я буду спать, – проговорила дамочка и потянула одеяло на себя, прикрывая ноги, попу, в общем, тело.

– Как хочешь! Это вот тебе.

Стас бросил на стол несколько купюр.

Мда, вечер не задался… Совершенно!

Дома как приедет, он выяснит и все. Все возможно, что Антон специально это сделал…

Вырулил с парковки, разогнался резко, зло, непрогретый двигатель взревел. На повороте мощный седан не вписался в проезжую часть, выскочил колесами на тротуар. Мысленно отвесив сам себе огромный подзатыльник, Стас сбавил скорость, глубже задышал, выравнивая ритм сердца. Что уж психовать! Сам виноват! Ребенок никак к нему не привыкнет… няни, школа, продленка, секция – это все его идеи, чтоб как-то оправдать свое отсутствие в течение стольких лет, но как сейчас казалось, сыну его забота и опека безразличны. Сын бунтовал, специально забывал о распорядке дня, о том, что важно было.

Ну а сегодня Стас решил, что нужно время уделить себе. Решил. Ага! Мужики сказали, он проникся…

Нет, он понимал, что оставлять ребенка одного нельзя! В дом пригласить подругу? Не хотелось совершенно. Ту, что он сейчас оставил досыпать, не слишком интересный вариант, он, можно сказать, знал плохо. Нашлась в телефонной книге. Он смутно помнил, как она выглядела, но назвав себя, девчонка повелась и согласилась встретиться. Они часок посидели в кафешке, потом приехали в отель.

Антон после школы был им лично отвезен на секцию, ну а забрать его должна была Елена. Но сам Антон отца и попросил, чтобы Елена за ним не приезжала. Он справится без няньки, так сказал. Стас позволил. Проверил, есть ли проездной, на всякий случай оставил денег и уехал.

Елена ему и позвонила первой, заметив, что в окнах коттеджа свет не горит.

Да! Он был с женщиной, он просто захотел немного отдохнуть. Перевести дух, дать разгрузку телу. Он не святой монах, он человек, здоровый, холостой мужик. Вернее, разведенный восемь лет назад с матерью Антона.

Так! Все! Сопли вытер, – мысленно сказал себе. Но как всегда у нас бывает, заведясь с пол оборота, оборот лишь нарастал.

Стас бросил взгляд на настенные часы. Скоро одиннадцать. Тренировка закончилась в половине девятого. Где он был эти два часа?

Сын, как тряпка: ноет, тяжело ему. А кому сейчас легко?! Он взялся за него конкретно. Эта небольшая поблажка – самостоятельный путь домой…он разрешил, и парень тут же потерялся.

Черт! Без няни ну никак нельзя. Но где ее тут взять? В деревне?! Он искал, но то, что находил, было неприятно в дом пускать и сын уже не маленький, от нянь легко уходит… через заднюю калитку во дворе.

Нет, не так! Это няни оставляли их. Все три!

Теперь только соседка Елена иногда его выручает, но и ее Антон не терпит совершенно…

Соседка, правда, та еще, стервоза! Она обещала прийти, проведать пацана… И он решил на радостях, что выдался свободный вечер…

Зло, сквозь зубы выпустил наружу негатив, просвистев чуть слышно. Ехал и внимательно всматривался впереди простиравшуюся запорошенную снегом темную дорогу. Света фонарей явно было слишком мало… Дальше метров сто не видно ничего. Сейчас только не хватало налететь на патруль.

До станции он ехал долго, все же не рискнул гнать в гололед. А раздражение на собственную жизнь, на сына, неудачный вечер подкатывало как волны в море, с пеной гнева накрывая выше глаз.

Подъехав к станции, сразу же заметил две фигурки.

Алена

– Ну что ты встал, – произнесла Алена. – Это ведь твой папа? Его машина? Да?

Мальчишка кивнул, несмело сделал шаг навстречу ярким фарам. Свет галогенок ослепил Алену, она жмурилась, прикладывая ладонь к глазам, смотрела, как все ближе к машине подходит мальчик. Хлопнула водительская дверь и на улицу вышел мужчина.

Антон подошел к машине, распахнул заднюю пассажирскую дверь и повернулся к ней. Алена собралась уже последовать его примеру, как водитель буркнул: «мы спешим», уселся на свое сидение, хлопнул дверью. Антон полез в салон, машина тронулась, дверь мальчик закрывал уже на ходу. Алена рот открыла. Вот так!

А как же я? – хотелось ей сказать.

Вот же… от такой грубой правды жизни она растерялась совершенно.

Она вообще-то ждала слов благодарности, ждала, что подвезут ее, но так…? Она осталась на пустынной остановке, без перчаток, в ночи совсем одна. А если и не одна, то это тем более опасно. Страшно. Только фонарь пускай горит, не гаснет. Сейчас она вызовет себе такси.

– Все будет хорошо, – прошептала, вытаскивая телефон.

Чтоб вытащить его на свет, пришлось расстегивать куртку. Почувствовала сразу, как продрогла.

«Не стану думать о водителе машины. Явно мерзкий тип, очередной козел на четырех колесах! Противно вспоминать и думать не хочу…»

Подняла выше капюшон у куртки. Алена сейчас уже рада была даже полицейским. Вот когда нужны они и нет их никогда!

Несмело сделала шаг с остановки на асфальт.

– Лучше вслед машине не смотреть, – чуть слышно зашептала, шмыгнув носом, поворачиваясь спиной к уезжающей машине. Неясно как, но разом стало так обидно от человеческой черствости и душевной пустоты…. – Иначе разревусь, – сама себе шепнула. – Не буду думать, – поглядела в телефон и не увидела экрана. Погас, зараза! Вырубился. Окончательно. Совсем.

Крутанулась вокруг своей оси, краем глаза заметив, что габаритные огни уже достигли поворота… и тут машина встала.

– Ну не может быть! – буркнула. – Совесть есть?

Как-то не верилось в то, что человек так способен поступить. Дело даже не в поддержке. Он что не заметил, что они остались тут одни?! Или ему это не интересно от слова «совершенно», тогда почему он встал?

Хлопок двери и неясный силуэт понесся ей навстречу.

– Ваши перчатки, я забыл отдать.

К ней подбежал Антон.

– Спасибо, – Алена опустилась на корточки и обняла парнишку за шею. Забрала перчатки, кивнула на машину: – Беги к отцу.

Мальчишка дернулся бежать обратно и вдруг встал.

– Ты чего? – испуганно молвила Алена и тут заметила, что авто начало разворот. Отчетливо слышно было, как громко и противно, как-то жутко, скрипит резина на морозе. Мурашки побежали по спине. Еще подумалось Алене, что лучше б было, если этот чертов автомобиль и не останавливался, увез ребенка и на этом все. Она уже решила, что вернется на платформу, постучит кассиру и попросит вызвать ей полицию, такси, да хоть кого, лишь бы не замерзнуть.

Машина подъехала и встала. Дымила выхлопами труба, гудел утробно двигатель машины. Дорогая, – еще подумала Алена, бросив на машину взгляд.

– Иди! Садись! Тебя же ждут!

Антон не сдвинулся с места.

И тут наружу вылез снова этот тип. Вышел, встал за машиной и в глаза ей посмотрел. Серьезно так и как-то зло. Алена оглядела все доступное оценке. Высок, руки спрятаны в карманы зимней куртки, на непокрытой голове короткий ежик стриженых волос. Губы плотно сжаты, подбородок квадратный и взгляд, холодный, злой. Молчит. Стоит и смотрит на Алену.

– А твой папа меня не хочет подвезти? – громко задала вопрос Алена.

У ее бока дернулся мальчишка, но не сказал в ответ, ни слова.

– Садитесь, – раздалось не слишком громкое и совершенно точно, не радостное.

Ну что ж! А мы не станем привередничать. Мы рады, тому, что мальчик вспомнил о перчатках и решил отдать. Вернулся, нет, не так, он подбежал. Явно отец куда-то торопился…

Немного странно поведение отца и это сильно напрягает, но кто в наши дни без патологии и травм? Может, у него предвзятое, кривое представление о чувстве благодарности. Как знать…

Странный тип полез в салон своей машины первым.

Алена глубоко вздохнула, подняла глаза на черный небосвод. Ни облачка. Мороз крепчает только.

– Ничего не буду говорить, пускай везет! До моего подъезда…, – буркнула под нос, подойдя к машине.

Сели. Мужик голову не повернул. Антон сопел и шмыгал рядом носом. Сел, как и первый раз, назад, прижался к ней. Ерзал, сопел и вздрагивал, как будто снова плакал. Рюкзак его задубелый скрипел ужасно за спиной. Он так с ним и залез в салон машины.

– И почему стоим?

Вопрос вполне логичный. Не едем, а стоим. Так почему?

Мужик не оборачивался, не произносил ни слова и тут начал открывать свое окно. В салон ворвался стылый воздух, и резко запахло алкоголем.

Он выпил! Да чтоб его!

«Ничего не буду говорить. Иначе еще больше испугаю ребенка».

– Так мы едем?

Тишина.

– Может, мы уже поедем, а?

– Куда? – выдал этот «папа».

– Сокольническая двенадцать.

Опять молчание. И тут он закурил, повернул голову вправо и выдохнул в салон столб дыма.

– Послушайте! Не курите! Тут же ваш сын сидит, и я… вы выпили еще, – Алену прорвало. – Я адрес назвала. Раз посадили, то может, уже поедем? Довезите уж меня, но только медленно и осторожно, папа.

Он продолжил курить. Алене стало совершенно неуютно с ним в одной машине, и ребенок… Антон сопел у бока, жался к ней. Это не заметить было сложно.

– Много слов. – Скупо произнес водитель. Докурил сигарету, щелчком выбросил окурок в открытое окно, переключил скорость и, наконец, поехал. Заскрипели шины на морозе, в окно сильнее подуло, но мужчина и не подумал закрывать окно.

Надеется, что алкоголь из крови выдует от ветра?

Алена глубоко вздохнула. Напряжение росло. Просто ширилась проблема – пьяный за рулем, а если патруль? Ночь же на дворе! Вроде медленно и осторожно едет…

Отвернулась, уставилась в окно, сжала зубы, пальцы в кулаки. Нет. Нужно расслабиться. Протянула руку и обняла Антона. Села ровно. Почувствовала, как ребенок еще плотней прижался к ней.

Машина снова встала. Теперь на повороте. Отец Антона снова закурил.

– Раз согласились подвезти, то везите. Чего стоим?

– Это я попросил вас подвезти, – почти шепотом пробормотал Антон у бока.

– Вот как?!

Алена вспыхнула и задышала зло.

– Послушайте! Я понимаю вас! Вы недовольны, – начала она уже кипя. Наверно, раскраснелась, но в темноте не видно. С ней всегда так было, если что-то задевало, то задевало глубоко… – У вас там может что-то сорвалось, но я не виновата. Вернее, не так! Я осталась с ним, я помогла, а вы бы могли все же быть повежливей.

И тут он обернулся. Посмотрел в упор, в глаза. Алена обмерла, такой у мужчины был нехороший взгляд, как… ну вот не знает, растерялась совершенно. Куда-то подевались все слова, что так хотелось выплюнуть в его большую злую спину.

– Да, у меня все сорвалось и я не собираюсь вас везти на, – он придержал дыхание и выдохнул в сторону сквозь чуть приоткрытую щелочку губ. Глухо произнес: – На Сокольническую. Это к центру, а мне туда нельзя, я и так, рискнул приехать.

Алена выдохнула, вздохнула глубже и сказала:

– Рискнули вы сейчас… остаться без ребенка, потому, что я одна осталась с ним, не уехала как все! Вы хоть представляете себе, как он плакал, как растерялся?! Вы…

– Я, – он произнес. Продолжил рассматривать ее вполоборота, наклоняясь и так еще став ближе. И дыхание его… теперь оно попало на нее. Точно выпил, точно много. Как оценить на взгляд его состояние? Опасен он? Смотрит зло, но трезво смотрит.

– Спасибо не скажу, – продолжил тише, – и подвозить не буду… до Сокольнической, точно.

– Хорошо. – Алена села ровно. – У вас есть телефон? Вызовите мне сюда такси. Я пересяду и уеду.

– Ага! Сейчас, – он хмыкнул неприятно, окинул ее взглядом целиком и отвернулся. – Никуда звонить не буду.

– Чего-то мне с вами ехать расхотелось, – произнесла Алена. – Подвезите меня к дороге, я поймаю попутку там… легко.

– Хорошо, – произнес водитель как-то даже с облегчением.

«Наверное, ему не терпится расстаться со мной и умотать домой»,– подумала.

– Если есть опыт, то…, – он помолчал и выдал: – удачи.

Мучительно переживая о последствиях езды с нетрезвым водителем в одной машине, Алена почти не обратила внимания на сарказм произнесенной фразы.

Очень неприятный при ближайшем рассмотрении тип. Прям лучше было, если б он уехал. Еще немного потерпеть и там уже ловить удачу. Тут он прав. Ночь, одинокая мадам на каблуках, пускай и в зимней куртке, но это все играет мало роли, главное, что ночь, одна, на каблуках…

Машина все же тронулась. Антон у бока совершенно затих.

– Куда мы едем?

– Едем спать ко мне, – коротко выдал. У Алены рот открылся…

И тут Антон вздохнул и выдал очень тихо:

– Как хорошо, что папа так решил.

С этим выводом Алена была не согласна, но промолчала. Поймает там машину или вызовет такси. Попросит снова телефон…

Но оказалось, что машина понеслась в сторону шоссе, которое вело прямиком в столицу.

– Э! Вы куда? А разве вы не живете в Михайловском?

– Нет, не живу, – произнес мужик, и первый раз за все время посмотрел в зеркало заднего вида. Нашел там ее глаза. Серьезно посмотрел. Алена первая спрятала глаза и отвернулась.

***

В автопарке, в завершении рабочей смены, кондуктор обошла салон. Заглянула под все сидения и вытащила из-под одного мобильный телефон.

– Кто-то потерял… смотри, Иван!

– Хороший?

– Да, отличный! Что будем делать?

– Что-что… Вытащим симку, а телефон сдадим в скупку. Вот чего!

Кондукторша только покивала головой. Сейчас она прикидывала, кто его мог обронить, и когда… Толпа была на последнем рейсе такая, что не мудрено расстаться с гаджетом. Украсть пытались, или выбросили специально?

– В диспетчерскую отнесем. Я нашла, мне и распоряжаться.

– Ну как хочешь, – произнес Иван. Ближе подошел. – Дорогой мобильник. Можно тысяч десять с ходу получить…

– Ага, – кивнула кондукторша, – а еще статью за кражу и запись в трудовую о расставании со службой…

– Да как хочешь, – отвернулся водитель, не став развивать тему. – Твой мобильник, ты нашла, тебе решать. Я бы сдал в скупку.

Кондуктор отнесла находку в диспетчерскую, чиркнула записку, сдав выручку, ушла домой.

***

Подъехали к огромному коттеджу. Прям особняк, только мрачный. Свет не горел.

Отец Антона вышел и, пропав на некоторое время, в темноте проулка между двумя высоченными заборами, открыл ворота изнутри.

Загнав авто внутрь, буркнул зло:

– Антон, иди в дом.

Антон как подстегнутый ударом плети выскочил из машины и понесся к дому.




Часть 3


Не мешайте людям думать о вас так, как им хочется.

Может это для них утешение.

Алена

Пока снимала сапоги в прихожей, нелюдимый хозяин взял ее сумку, вытащил телефон. Сказал, что у него к ее модели есть зарядка. Но вообще-то мог зарядку предложить, а не отбирать мобильник. Промолчала. Не хотелось вообще рот открывать, хотелось уйти в ночь, но и это ей он не позволил. Зачем-то притащил в свой дом…

– На втором этаже есть гостевая комната. Та, что справа по коридору – твоя. В шкафу возьми полотенце и можешь воспользоваться душем.

Сказав это, он повернулся к ней спиной и ушел куда-то в темный угол неосвещенной светом большой комнаты на первом этаже.

Алена посмотрела на входную дверь.

Из темноты раздалось:

– Не вздумай! Я не побегу искать тебя в ночи. Утром отвезу на станцию, мне надо выспаться.

Алена поднялась по лестнице на второй этаж, на ощупь, так как не знала, где искать выключатель, нащупала дверь справа по коридору. Дверь открылась щелчком. Вошла. Темно, в окно бьет свет от уличного фонаря. Очень холодно. Нелюдимый хозяин дома не предложил даже чаю. Растирая озябшие плечи, подошла к батарее. Греет, а холодно, потому что открыта фрамуга на окне. Прикрыла створку. Найдя выключатель, зажгла свет.

Дверь в ванную оказалась прямо в комнате.

Приняла душ. Долго стояла под струями горячей воды, согреваясь.

Нехорошее беспокойство грызло душу. Надо было не лезть в душ, а, не раздеваясь, лечь спать.

Выключила воду, неспешно вытерлась полотенцем, которое нашлось в полупустом шкафу в комнате. Комплект неглаженого постельного белья, пара банных махровых полотенец. В комнате витал отчетливый остаточный запах табака. Так пахнет помещение, в котором часто курят. Да и весь дом был прокурен основательно.

Алена поморщилась думая об этом, в запотевшем зеркале разглядывая свое усталое лицо.

Оделась полностью, застелила постель, открыла дверь в коридор второго этажа, все время, прислушиваясь к тишине в доме.

Дом большой, но какой-то запустелый. И этот запах. Везде. На всем. Даже на постиранном, не глаженом белье. Этот запах неприятен. Алена никогда не курила и не пробовала даже.

Всё также прислушиваясь, отметила, что жильцы дома видимо легли спать, а вот ей спать не хотелось. Хотелось выпить чаю, проглотить что-то перед сном и лучше, чтобы это что-то было основательным. Алена ела на ночь. Ела перед сном, как это не выглядит ужасным, но заснуть на пустой желудок она была не в состоянии.

– Наверное, я еще не настолько вымотана жизнью, раз не могу уснуть голодной. Это плюс, – усмехнулась безрадостно.

Еще раз растерев влажную копну спутанных волос, вышла в коридор с намерением найти кухню и раз так, то сделать чай себе самой.

Может, и холодильник распотрошу, – подумала. – Не обеднеют…

В колготках босиком, тапок ей мужик не предложил, спустилась осторожно по лестнице на первый этаж. Держась за стену, вошла в ту комнату, в которую ушел хозяин дома. На стене не сразу, но нащупала выключатель. Ярко вспыхнул свет на потолке.

Да, это была кухня – огромная, разделенная на две зоны рабочим столом на западный манер. В той части, что называлась столовой, в кресле, спиной к окну, сидел хозяин дома и курил. Босиком, только в одних джинсах.

Алена оглядела его голый торс.

– Привет! – произнес, непонятно почему, кривя рот мужчина. – Что смотришь?

– Я пришла за чаем.

Мужчина сделал глубокую затяжку и окинул Алену взглядом с ног до головы.

–Так наливай!

Продолжил курить. Алена увидела возле его левого локтя журнальный столик. На нем стояла полная пепельница окурков.

– Может, вы встанете с кресла и как хозяин дома, раз не спите, нальете мне сами чаю?

Он промолчал. Смотрел на нее и молчал, и от этого немого взгляда Алене стало неуютно, сильней, чем в его машине. В разы сильней и неуютней так стоять столбом перед разглядывающим тебя мужчиной.

– Могу я узнать?

Его взгляд замер на лице, как ждал, что Алена еще скажет. Продолжила:

– Где спит Антон?

– В своей комнате.

Так, этот неприятный мрачный тип ей чаю не нальет. Он даже не встанет с кресла, не перестанет курить и пялиться на нее из этой позы: спина расслаблена, откинута на спинку кресла, ноги вытянуты и широко расставлены.

Отвернулась, оглядела убранство кухни. Нашла чайник и плиту, заметила гору грязной посуды в раковине.

Подошла в мрачной решимости напиться. Собралась уже подставить чайник под струю воды из крана, как хозяин дома подошел. Вырвал чайник из рук. Отошел к окну, нагнулся там. Налил в чайник воду из стоящей там бутыли.

Вернулся, включил чайник. Следом на огромный стол выставил кружку, пачку чая в пакетиках и картонную коробку рафинада. Все делал молча. Алена была этому даже рада. Ну не располагал он к общению. Никак.

Пока возился, она стояла в том же месте, у раковины полной использованной посуды. За спиной плита.

Чайник загудел закипая. Сейчас она нальет себе чаю и уйдет в комнату. Может, и уснет…

И тут в кухню зашел Антон.

– Я тоже хочу чаю…




Часть 4


Вместо тепла – зелень стекла, вместо огня – дым.

Из сетки календаря выхвачен день…

Группа Кино «Перемен»

Стас

Понял, что не хочет спать, как только отдал короткую команду Антону:

– Спать ложись.

Сын мигом убежал к себе, побросав на пол шапку, куртку…

Команду отдал, как собаке…

Стас сильно злился, но сегодня уже поздно отношения выяснять. Да и посторонний в доме. Посторонняя, если быть точным. Какое-то странное томление в душе эта посторонняя у Стаса вызывала.

Все теперь завтра: почему потерялся, как так вышло, что потерян телефон и как вышло, что эта посторонняя обратила на тебя, сына, внимание?

Побывав в душе, вернулся на пустую кухню. Уселся в кресло, закурил. Путных мыслей, да и вообще чего-то связанного, в голове не наблюдалось. Раздумывая, а не выпить ли еще, неспешно докурил, затушил окурок и сразу же прикурил новую сигарету. Выпуская дым в темноту, прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла, вытянул расслабленно ноги.

Какая-то она борзая, про таких говорят еще: безбашенная девка. Это точно! Точно про нее… Смотрела как! Вот уверен, не пропала бы. И зачем он ее к себе привез? Надо было, как просила, высадить на дороге, может, даже припарковаться недалече и посмотреть, как она попробует голосовать – в короткой куртке, в сапогах на каблуках. Ага! В одиннадцать ночи.

Сапоги у нее добротные и ноги в сапогах, тоже ничего. Он разглядел в полумраке коридора.

Стас затянулся сигаретой. Перед глазами ярко встало, как девчонка разувалась в его прихожей, как нагнулась, повернувшись к нему спиной. Живо представил, какая ладная попа у нее под теплой юбкой. Тут же почувствовал, как в штанах зашевелился не в меру активный крепенький дружок. Уже надулся, теперь пытается поднять свою головку.

«Ты бы так шевелился в мотеле, братец! – про себя Стас рассуждал. – Эту малолетку мы трахать в собственном доме не станем, и не мечтай!»

Сколько ей лет? Борзыми у нас становятся рано, лет в четырнадцать-пятнадцать. Тогда же большинство и с девственностью расстается. Сколько этой лет, интересно?

Провел рукой по проявившемуся характерному бугру на джинсах. Со вздохом вздернул подбородок к потолку. Остается лишь помечтать, никак иначе…

«Узко тебе? На волю хочешь? Обойдешься! Сейчас докурим и спать пойдем…»

Раздумывал вяло о том, как он легко приходит в возбуждение от мыслей о девчонке. Потом, видимо, на какое-то короткое время отключился и заснул с непотушенной сигаретой в пальцах, что чревато…

Не услышал, как она вошла. Вспыхнул ярко свет, резануло больно по раздраженным никотином глазам. Стас поморщился. В дверном проеме замерла девчонка, босая, жаль одетая совсем. Только сапог и куртки зимней не хватает.

– Привет! Что смотришь? – усмехнулся, разглядывая ее.

– Я пришла за чаем.

Стас рассматривал ее. Вроде и не испугалась, но точно растерялась. Не ожидала встретить его тут? Да и он не ожидал ее увидеть. Думал, завалилась спать давно…

– Так наливай.

Затянулся новой порцией густого дыма, с усмешкой отмечая, как реагирует на ее вторжение мускулистый друг в штанах. Ишь ты! Голову так и пытается поднять. Скривился. Ну пробуй! А я продолжу так сидеть, смотреть. Все равно тебе и мне не перепадет уже сегодня. Поздно, да и не с кем кувыркаться нам. Эта малолетка не подходит.

– Может, вы встанете с кресла и как хозяин дома, раз не спите, нальете мне сами чаю? – выдала она.

Очень борзая особа. Сколько ей? На вид не дашь и восемнадцати – физиономия совершенно детская: пухлые губы, пухлые щеки и коса на спине. Скривился, отводя взгляд, уставился на красный кончик сигареты. Коса! Стас, ты точно извращенец! Зачем вот сам себе скажи, ты приволок девчонку в свой дом? Отобрал зачем телефон? И вообще… чего сидишь и смотришь? Член в штанах собственной жизнью живет. Ему приспичило продолжить тухлый вечер, а что тебе стучит в голову твою? Ничего? Так иди, закройся в душе, потеребонь его, а дальше спать…

Раздражение росло. В груди уже стучало глухо сердце. Стаса бесило все. Особенно то, как она смотрела нагло на него.

Черт! Даже имени не знает.

Взгляд задержался на ее щеках. Она что сейчас? Серьезно покраснела? Смотри на него, губы пухлые пытается поджать. Плохо получается, а вот глаза сверкают гневом. Растерянность прошла, остался только гнев.

Ну и чего?

А розовые щечки ничего, – подумал вскользь. Интересно все же, есть на них этот детский пушок или уже нет?

Коротко, сквозь не плотно сомкнутые зубы, губы выдохнул с чуть слышным свистом воздух.

Совсем очумел! Мало того, что почти насильно в свой дом привез, так еще и фантазируешь о лишнем. Но все же, сколько ей лет на самом деле? Телефон обычный, не дорогой, такой и школьнице родители покупают, чтоб не жалко было, если в унитаз уронит. Сумку она утащила в комнату, он вытащил лишь телефон. Сначала хотел предложить зарядку, а потом передумал. Пусть спать ложится, нечего в телефоне ночью зависать. Еще начнет ныть: дай пароль Wi – Fi, дай маме позвонить…

А это, в общем, логично. Такую ведь серьезно могут потерять…

Глянул снова. Нет, если бы волновалась, то сказала бы. Он бы вернул ей трубку и зарядку бы отдал, зачем она ему? Такая модель у сына, ее телефон вон, стоит на зарядке в кухне… Так что… Дернул головой, не ищет и не ждет ее никто.

Она его сейчас открыто бесит, а член встал, надеется на что? На то, что он к ней подойдет? Ну нет! С самого момента, как рот свой открыла там, на морозе, его бесит. Как она сказала? «А твой папа не хочет меня подвезти?»



Нет, не хочет папа подвезти тебя! Папе в лом и только… в этом дело. Он не нанимался девок развозить по их квартирам.

Есть у нее своя квартира? Сказала на Сокольническую отвезти ее. Это рядом с центром. Там еще торговый комплекс и как раз Антона ФОК (физкультурно-оздоровительный комплекс).

И чего она меня так завела? – раздумывал Стас, рассматривая ее, все также сидя в кресле. Шевелиться совершенно не хотелось. Дружок в штанах активно дергался. Не натрахался в мотеле. Не понравилась ему знакомая, вялая была. Съела ужин, напилась от пуза пива, перепихнулись раз, и дева завалилась спать. Стас, в общем, был не против… Потом его вызвонила Елена. Сообщила, что свет в коттедже у соседа не горит.

Итак, субботний вечер не задался с самого начала, если не сказать, с утра.

Наверное, ученица колледжа, иначе еще называли раньше ПТУ. Выпускали ПТУ швей, маляров, штукатуров разных, мотористов, слесарей, кондитеров и разных поваров. Профобразование, в общем, для всех тех, кто, не осилил школу и кому не светит институт. Ну, тут он загнул, конечно! Светит, даже очень! Сразу после училища многие и поступают в институт.

Как сейчас с этим дело обстоит, Стас не знает…

Он сам в училище не учился. В армию забрали быстро, на Морфлот. Хорошо еще не на подводной лодке вышло послужить. А все потому, что с первого курса борзого не в меру Стаса выперли – не сдал экзамен, слишком уставал на праздном фронте. На учебу не хватало сил…

Отслужил, вернулся и почти сразу женился. Хотел, как правильный, вернуться в институт, но судьба-злодейка выдала ему другие карты…

– Могу я узнать? – подала девчонка голос .

Взгляд Стаса остановился на ее лице.

– Где спит Антон?

– В своей комнате, – ответил глухо.

Как-то стало сухо у него во рту.

Девчонка обернулась к плите, стремительно прошла на половину кухни, чайник ухватила и направилась к раковине с намерением воду набирать. Стас поднялся, двинулся навстречу. Отобрал чайник. Набрал воду из бутыли, выставил в молчании на стол рафинад и кружку, только рот хотел открыть и задать ей вопрос, узнать, наконец, как ее зовут, как от коридора раздалось:

– Я тоже хочу чаю…




Часть 5


Дети будут слушать нас тогда,

когда увидят, что мы их слушаем.

Джейн Нельсен

Алена

Алена круто развернулась, вспыхнула при виде малыша.

– Привет, Антон! Я думала, ты спишь.

Мальчик глянул исподлобья на отца и вдруг рванул к Аленке, прижался к ней, спрятал голову на животе.

Громко хлопнув дверцей кухонного шкафа, его отец выставил на стол целлофановый пакет с печеньем:

– Ешь давай, – недовольно буркнул и отвернулся к окну. Потом прошел до кресла, вытащил из пачки сигарету.

– Не надо курить при маленьком ребенке.

Стас резко развернулся, поднял на Алену взгляд. Молча чиркнул зажигалкой, поднес ее к лицу. Свет озарил его словно высеченные из гранита резкие черты. Продолжил на нее смотреть, как бы говоря: «что скажешь мне еще?»

Алена отвернулась первой. В голове сумбур. Ну вот чего она?! Какое ей дело, курит он при своем ребенке или нет?!

Так, соберись, налей себе и парню чая. Вон, чайник уже закипел, иди к себе, и спать ложись. Этот, папа, смотрит на тебя как немец на гранату в руках танкиста, что сорвал чеку. Сейчас как бросится… спасать свое мужское эго, тебе не поздоровится тогда.

Присвистнула чуть слышно, глубоко вздохнув, совсем как этот папа, выпустила воздух сквозь не плотно сжатые губы. Собственное сердце, как заполошное, уже стучит в груди.

Пока наливала в кружку кипяток, чуть не облилась горячим, рука дрожала. Все потому что этот Стас смотрел в упор и да, он все же закурил. Комната наполнилась клубами дыма. Стараясь не моргать, Алена на автомате заварила чай, выдвинула ящик в надежде отыскать там ложку. Не нашла. Ячейки были пустыми. Только нож и открывашка, да, и штопор там лежал.

Класс! Семейка! Где же мама? Хозяйка в доме быть должна…

Покосилась на переполненную раковину.

Что ж! Сахар нужно чем-то сыпать…

Включила воду и начала искать чайную ложку в горе тарелок и кастрюль. Сразу не нашла, машинально подхватила губку, принялась мыть кружку, потом еще одну…

Найдя две чайных ложки, сполоснула их, выложила на стол.

– Кухонное полотенце в доме есть? – строго, глухо, недовольно и, не смотря в лицо хозяину, спросила.

Хозяин не ответил, а Антон слез с табуретки и ушел куда-то. Вернулся с полотенцем, протянул Алене.

Не удержалась, поднесла к лицу, понюхала и этим очень разозлила стоящего у кресла мужика.

– Ты может мне еще, и перестираешь все? А?

Антон от голоса отца затрясся. Алена дернулась, посмотрела на ребенка, поджала губы, перевела взгляд на мужика:

– Нет, не стану. Идите спать, мы сами чай попьем…, – добавила угрюмо: – папа.

Нет, она ни разу не была, ни с кем, так как сегодня сдержанно-нахальна и как танк прямолинейна, как сейчас. Да что же на нее нашло?! Грубить хозяину чужого дома? Сейчас она стояла и смотрела на то, как сморит на нее чужой мужик – в упор, не отводя тяжелого взгляда исподлобья. Так смотрят на врага… мужского рода, – вспыхнуло в мозгу. Сама себе и шикнула: «смотри, доиграешься в гляделки, дева».

В следующую минуту, Стас затушил сигарету. Вышел в коридор. Скоро раздались его тяжелые удаляющиеся шаги. Где-то в доме гулко хлопнула дверь и наступила тишина. Алена перевела дух и посмотрела на ребенка.

Антон, не поднимая глаз, опять полез на табуретку. Он явно не собирался отправляться, вслед за папой спать…

– Антон! – негромко позвала его. – Ты может, хочешь кушать?

– Хочу.

Залезла в холодильник. Ничего. Три банки пива, засохшая палка колбасы, три яйца и открытая банка огурцов, заплесневелых…

– Мда! Может, есть молоко и крупы? Я бы сварила тебе кашу. Любишь кашу?

– Да, люблю.

Голосок у парня тихий и убитый, в глаза не смотрит. Опять сопит и тут, он всхлипнул – горько, жалко, шмыгнул носом, провел ладошкой по лицу.

Алена подошла:

– Не плачь, пожалуйста! – погладила ребенка по плечу. – Если найду молоко, сварю кашку на молоке. Если не найду, сварю на воде. Ты подожди немножко…

Нашлось и молоко, и крупы. Много, разных.

Выбрала ту, что готовить легче и быстрей.

Через несколько минут уже готова была манка.

Наложила парню каши и себе. Достала из пакета хлеб.

Поели в тишине.

Антон поблагодарил, как вежливый ребенок:

– Спасибо! Очень вкусно.

– Пожалуйста, Антон!

Алена улыбнулась мягко. Повернулась к плите. Начала мыть посуду.

Антон так и сидел на кухне с ней. Тут вспомнила про телефон и тут же разозлилась.

– Ты случаем не знаешь, куда твой папа спрятал мой телефон?

– Он вон, на зарядке стоит, – парень указал на угол кухни.

Алена подошла, проверила входящие звонки. Вздохнула грустно. Никто ее не ждет, никого не волнует, добралась ли она до дома или нет.

– Так, – сама себе сказала тихо. – Не раскисать.

Глянула на парня, тот так и сидел на табуретке.

– Ты наелся? Иди тогда спать и я пойду…

Мальчишка явно не хотел с ней расставаться, глянул так в ее глаза, что сердце дрогнуло. Алена подняла глаза к потолку, задержала взгляд, стараясь не подать ребенку вида, как она расстроена. Она чужая им… Она лишь Антону помогла. Завтра выйдет из этого прокуренного, неуютного жилища и все забудет. Постарается забыть.

Но все же… сердце тревожно стукало в груди и не сдавалось на милость обстоятельствам и тем правилам и принципам, по которым все живут. Она не может, так как все! Она другая.

– Антон! А ты помнишь наизусть свой телефон?

– Да, помню…

– Очень хорошо! Диктуй! Я позвоню тебе, вот завтра и позвоню. Мы будем с тобой созваниваться часто. Каждый день! Я сама начну тебе звонить, а ты общаться со мной. Ты мне расскажешь, как живешь, а я тебе расскажу, как у меня дела. Согласен?

– Да!

Антон продиктовал свой номер.

– Но, – мальчишка вдруг слышно снова засопел. – Я его потерял. Телефон! Наверное, мне папа новый купит…

– Вот купит, и я позвоню! Иди к себе и я пойду.

Алена забрала зарядку, поднялась к себе.

На кухне оставалась вымытой посуда. Она оставила включенным еще свет. Неуютный дом со светом выглядел чуть лучше, чем без света.

Вернулась в комнату на втором этаже, закрыла дверь, проверила замок. Он закрывался изнутри, Алена и закрыла.

Усмехнулась грустно, представив, как входит к ней хозяин, а она…

– Совсем с ума сошла, подруга! – прошептала. Посмотрела на постель. – Все! Надо спать. Мне завтра рано утром на работу.

Выставив будильник, обратила внимание на время: половина первого ночи. Ей осталось спать всего лишь чуть больше четырех часов…

Стас

Спать совершенно расхотелось. Стас вышел в коридор и долго там стоял. Слышал как сын и девчонка разговаривают тихо. Скоро до его ноздрей добрался запах манной каши, живот тут же заурчал. Начал вспоминать, когда в последний раз он ел такую кашу, и не вспомнил. Его собственное детство осталось далеко, а детство сына он испортил…

Захотелось снова закурить.

Он плохой отец. Сын, конечно, у него не голодает, одет, обут, но не обласкан им совсем. Угрюмый, вечно недовольный жизнью папа – плохой родитель, он вообще, плохой мужик. Вспомнились все слова, что бросила ему тогда в лицо мать собственного сына…

Ну да, он ведь ей тоже жизнь сломал.

Она пыталась все забыть, и очень даже получилось, и он пытается забыть, но не выходит у него. Как у нее, легко так не выходит…

Может у мужика болеть душа? Наверно, может. Вот у него болит…

Ирина быстро вышла замуж, и родила еще двоих, и как он только освободился, она ему сказала сына забирать.

– Твой как волчонок, отбирает хлеб у младших. Меня ревнует, постоянные скандалы в доме. Не учится, сбегает. Смотрит волком на отчима. Он весь в тебя! – Ирина отвернулась. – У тебя есть дом большой, вот и берись за воспитание ребенка. Документы подпишу, переоформлю на тебя, и прошу – исчезни из моей и нашей с Павлом жизни.

Павел – это тот, из-за кого он сел тогда…

А он, дурак, надеялся, что все у них наладится, как выйдет. Простил ее, ведь слабая она, искал ей сотню оправданий и не сразу осознал, что он все это время жил в розовых очках.

Напоследок, когда он приехал забирать ребенка, она сказала:

– От тебя мне ничего не нужно. – Потом добавила: – здесь не вздумай появляться. Заяву напишу, что угрожаешь мне.

Другой район, другая школа… Но самое главное – он Антона не видел восемь лет! Он и родился у него, когда он был на зоне.

И вот теперь Антон и он старательно пытаются построить свою жизнь…

Не стал входить на кухню, вернулся в комнату и лег в кровать.

Плохо начавшийся день, плохо и кончается…

Не помнил, как уснул. Не помнил, что снилось. Рывком проснулся, глянул на трюмо. Часы на тумбочке показывали полшестого. Рано…

И тут в коридоре раздались шаги. Босые ноги подошли к двери, встали, раздался стук:

– Станислав! Откройте дверь.

Девчонка, имени которой он не знает…

Скривился, встал с кровати и, не зажигая свет, открыл дверь.

Она стояла в темном коридоре, как и ночью – одетая, босая и смотрела на него.

– Мне нужно на работу. – Помолчала. – Ехать долго. Электричка в шесть сорок две…

Стас молчал, разглядывал ее лицо во мраке коридора.

– Что вы опять молчите? – Вспыхнула и подняла глаза. – Вы обещали утром отвезти меня на станцию. Так вот… – Она не договорила, послышался скрип следующей двери по коридору. Полоска света разрослась и появилась мордочка Антона:

– Папа! Отвези Алену, ты обещал.

Ну да! Вчера он обещал, но как же неохота.

– Сегодня воскресенье.

– Я знаю, но мне нужно на работу.

Стас привалился к косяку и глянул прямо на нее.

Алена. Вот оказывается, как зовут девчонку. Наверное, она представилась тогда, когда ему звонила, но он не запомнил.

Она была намного ниже его ростом, ей пришлось задрать свой подбородок высоко, чтобы вот так смотреть ему в глаза – серьезно, зло и прямо. Губы плотно сжаты, глаза сухие смотрят строго на него.

– Не нужно так на меня смотреть, Алена.

– Хорошо.

Она гулко, глубоко и шумно выдохнула, опустила взгляд. Сразу дернулась и отошла. И чего так испугало? А! Понятно.

Стас только хмыкнул, так и стоял, привалившись о дверной косяк. Ну а что еще тут скажешь? С этой не обломится, осталось только смотреть вот так и только. Утренний стояк. И очень хорошо, что в коридоре так темно.

Девчонка встала снова у стены. Спрятала руки за спину и отвернувшись, глухо проговорила:

– Я вызову сейчас такси. Скажите улицу и номер дома, – спокойным, ровным голосом произнесла.

Стас улыбнулся. Нет, он оскалился как хищник. Вдруг подумал, а что сделает она, если он не скажет?

Очень захотелось не сказать, да и вообще, сейчас ему совсем другого хотелось. Про себя со вздохом произнес: «Стоп! Опять! Успокойся, демон».

Демон у него в трусах сейчас. И этот вечный недотрах уже в течение девяти лет точно.

– Заречная десять. Деревня Раздориха, – произнес Антон и сильно хлопнул дверью.

Стас разозлился в один момент и рявкнул на него:

– Не смей хлопать дверью! Я сколько раз просил!

Алена вздрогнула и выдала спокойно:

– На двери надо ставить доводчик, да и вообще, сменить тут надо все. Пол скрипит, пропахло дымом и от этого ужасный запах.

После этой тирады девчонка направилась по коридору прочь. В ее руке вспыхнул телефон и женский голос объявил, что она позвонила в службу такси.

Почему он бросился за ней? Зачем схватил за руку и так грубо?

Алена дернулась и выронила телефон. Тот шмякнулся на плитку пола коридора и развалился на куски.




Часть 6


Приду домой.

Закрою двери.

Оставлю обувь у дверей.

Залезу в ванну. Кран открою.

И… просто смою этот день.

В. Высоцкий.

Стас

В молчании Стас сгреб нападавший за ночь снег с капота и лобового стекла автомашины. Отряхнул полы куртки, скосился на стоящую у крыльца девушку.

Девчонка разбила телефон. Родному сыну он пригрозил, что если выйдет в коридор без разрешения, то он его накажет. После этих слов сидящая на корточках Алена изменилась в лице, но промолчала.

– Что с телефоном?

Не ответила.

Стас прошел на кухню, вытащил из пачки последнюю сигарету, прикурил.

Девушка собрала детали, тенью вышла в прихожую и молча начала натягивать на ноги сапоги. Антон, похоже, так и стоял у двери. Из-за нее слышались всхлипы, и от этих звуков у Стаса все вскипало на душе.

– Откуда только ты взялась на мою голову, – глухо, зло он молвил. – Сиди тут. – Вышел в коридор и мрачно оглядел ее. – Я оденусь и отвезу тебя.

Торопясь, почистил кое-как и быстро зубы, ополоснул лицо холодною водой, оделся, взял кошелек. Проверил, сколько в нем осталось денег.

– Садись вперед, – зло буркнул, отворяя ворота. Когда вернулся к машине, оказалось, что девчонка села сзади. Ну и пусть. Ее дело!

Темно еще, снег скрипит под днищем. Едут медленно. Не чищено, на асфальте переметы. Стас с недоумением смотрел, как много снегу за полночи намело. Вчера ведь было ясно и морозно.

– Мы опаздываем, – сзади раздалось.

Стас посмотрел в зеркало заднего вида, но девчонку не увидел.

– Сколько стоит новый телефон?

– Нисколько.

Коротко и зло.

Стас скривился, хищно хмыкнул, покачал головой. Тянуло закурить, но нечего курить и ближе, чем на заправке не купить. Слишком рано.

Машина вырулила на пригородную трассу и помчалась в сторону Михайловского.

Алена

Алена беззвучно плакала, стараясь не шмыгать носом. Размазывала слезы по щекам. Смотрела на проносящиеся темные деревья, на кучи снега в отвалах вдоль дороги.

Урод какой! Сын замечательный, а он урод.

И у нее мог быть такой ребенок, чуть младше… мог бы быть. И вот сейчас она об этом вспомнила. Слезы сразу градом потекли, и ведь нет платка. Скосила взгляд на спину мужика.

Сейчас заметит, если шмыгну носом.

Уткнулась в ворот куртки, сжала зубы, замерла, прикрыв глаза. Не видела, как добрались до станции.

– Приехали, подруга, – буркнул Стас и выключил мотор.

В молчании Алена выбралась на улицу и сразу наклонилась. Подхватила горсть колкого снега, вытерла лицо. Распрямилась.

Он уже стоял рядом и смотрел в упор.

– Что вам надо? – сухо задала вопрос, пряча взгляд.

– Возьми денег.

Алена отрицательно качнула головой, шмыгнула носом и попробовала обойти мужчину.

Он грубо ухватил ее за локоть, притянул к себе.

Злая сила, иначе и не скажешь. И не вырваться пока сам не захочет отпустить. Резко сорвал сумку с плеча, расстегнул замочек, сунул внутрь деньги.

– На, держи. На телефон.

Отпустил ее и, обойдя машину, сел за руль. Взревел мотор, машина резко тронулась, забуксовав на миг в снежной каше.

Алена не стала смотреть. Поспешила на станцию, вот-вот должна подъехать электричка…

Часть 7

Во всем мире работают так, чтобы заслужить премию.

И только у нас работают так, чтобы ее не лишили.

Алена

Рабочий день тянулся и тянулся. В выходные народу в магазине много и казалось, время должно проходить быстрее, но…

– Алена! – окликнула девушку директор. – Завтра не сможешь выйти? Катя заболела, звонила только что…

– Выйду, – глухо, не смотря в лицо, молвила Алена. – Только я приеду к двенадцати.

– Конечно! – согласилась Ольга Викторовна. – Ты меня ужасно выручаешь, честно. Спасибо!

Алена кивнула. Хороший у нее директор, всегда поблагодарит и премию выплачивает. Пускай и маленькую, но все равно, приятно. Окинула взглядом выкладку собачьих кормов. Доставить нужно пачки и поправить верхний ряд.

Народу не хватало, город болен гриппом. Алене бы вот тоже заболеть, но она, умудренная опытом короткой жизни, прививалась каждый год. И не сказать, что прям прививка сильно помогала. Алена простывала, как и все, но до осложнений и тяжелого течения, ни разу у нее не доходило – легкое недомогание, кашель, насморк. Вот и все! Ни температуры, ни озноба сильного, ни боли в горле…

Стойкий оловянный солдатик. Очень закален невзгодами взросления организм.

В войну такие только и выживали, – подумала с усмешкой про себя. И тут я как бы на посту. Целый день на ногах, обед по расписанию. К вечеру шатает и тянет спать везде: в автобусе, в метро, на остановке…

Бросила взгляд на ветеринарную аптеку, что была в самом конце торгового зала. Уютно там. Есть стул и стол, а еще стеклянная витрина и стеллажи за прозрачными дверками шкафов. В аптеке с покупателем общалась Верочка, ветврач. Алена осторожненько вздохнула. Вот бы кем она мечтала стать. Но чтобы, так как Верочка работать, надо специальность получать, а у Алены за плечами только школа. Как окончила, поступила в техникум на товароведа, так хотела мать, но не окончила…

Новый вздох. Воспоминания нахлынули волною, ох и не любила же Алена вспоминать!

Так… Тряхнула головою. Ты не врач, ты не ветврач, ты продавец зоомагазина – прекрасная специальность, целый день тематика общения с хозяевами животных о болячках и кормах. Часто и животных в магазин приводят, если нужно выбрать ошейник, шлейку или поводок, да и просто так с собой приводят. Зоомагазин, пожалуй, единственная торговая точка, куда пускают с собаками. Недавно вот морскую свинку принесли за пазухой им показать.

У них тоже есть свой зоосад: оборудованы вольеры, а там кого только нет! Волнистые попугайчики, амадины, канарейки, желтые неразлучники, белые и серые кореллы с желтым хохолком, хомячки и крыски… Кролика вот нет, но обещали привезти, так как продали они Степашку. Засиделся он у них и перерос. Карликовый, серенький и обвислыми ушами. Степашка вошел в зрелый возраст и начал хулиганить, а иначе нападать на всех. Руку к нему в вольер протянешь, чтобы подстилку поменять, а он кидается и норовит укусить или отбить задними лапами, а это больно. Самец. Они такие…

Вспомнился Алене тот мужчина, что купил Степашку – парень, молодой совсем. Алена честно рассказала, чем опасен их Степан.

Парень только рассмеялся.

– Ничего, привыкнет! У нас жил такой же, только помер.

Алену подмывало уточнить, отчего их прежний кролик умер, но с боку наросла тень админа Игорька. При нем Алена не решилась наводить вопросы.

Игорек все время повторял как мантру чуть не каждый день:

– Главное продать, а там что будет, уже не наше дело. Мы просто магазин. Мы консультации даем и продаем зверей, а что там с ними делают хозяева…

Алена спорила всегда, доказывала, что животных лучше не продавать кому попало, но ее администратор смены не слушал. Доводы ее, кому они нужны?! Главное продажи и быстрая смена живого товара пока он молод и имеет товарный вид. Вот так! Вид у товара должен быть. Лучше брали, честно, молодняк.

Что Степашка дом нашел – прекрасно, иначе его пришлось бы отдавать заводчику, а там… у заводчика еще сложнее выяснить хоть что-то. Покупатель может и придет еще – за кормом, за подстилкой, сам расскажет, как живет хвостатый или же пернатый друг. Это мило так и даже радовало, особенно, когда рассказывали сами.

– Ты Алена, часом не блаженная? – улыбался криво Игорек, снова заведя старую пластинку лично для Алены. Явно клеился мужик, но к Алене Игорь не нашел пока подход. Стар он для Алены был и неинтересен. Был женат и даже дети есть, но бывшая не приходила в магазин. Рассказал все сам, когда Алена на работу к ним пришла, и скоро дал понять, что на нее имеет эти… виды.

– Ну, скажет он тебе, что обожает свинок, – продолжал Игорь монолог. – Ты выберешь понравившуюся малышку, оформишь покупку, предложишь корм и доптовар. Оплатит и уйдет, и что? Ты побежишь выяснять, куда он свинку потащил? Хорошо, если придет опять за кормом, и ты его вспомнишь, спросишь, а если не придет? Начнешь переживать? Он вообще ее в подарок, может, купил подружке или же на корм собакам. Был у нас один такой, все мышек для питона покупал…

– Не для питона, а для удава, – кассир Надежда уточнила. – Игорь, оставь Алену в покое, ты всех уже достал, достанешь и ее.

Игорь умолк и косо покосился на молчавшую Алену. Ну а что она? Она слушает, в спор не встревает, все уже сказала и ему и всем… и про Степашку и про свои взгляды на продажи. Конечно, они магазин и план никто не отменял. Они хорошая, сработанная смена. Но животных жалко, всех, особенно тех, кому не повезет.

Иногда оставляли на пороге картонные коробки со щенками, со слепыми котятами. Однажды подбросили им хомяка. Видно стал неинтересен. Хомяки они живут всего два года и за такой короткий срок, бывает, успевают надоесть!

Нет, животные требуют ответственности и еще внимания большого. Вот она, Алена, любит их, работать к ним пришла, а себе не может позволить никого. Все потому, что на работе почти живет, домой приезжает поздно.

Игорь продолжал вещать. Алена краем уха уловила – опять ее склоняет.

Поморщилась. Может, отойти? Оставить одного? Дело в том, что если Игорь разошелся… И как с таким жить, если бы семья? Он ей предлагал попробовать, она сразу отказалась. Ну его! Пробовать еще…

Это как дегустация товара. Алена себя в роли нарезки сыра ну никак не представляла или, например, йогурта или колбасы…

Чувствам надо быть, желанию, влечению, общим интересам. А у них что? Интересы разве есть? Игорь все съедает, все роняет, разбивает – это к качествам его и минус, причем для Алены он большой. Она аккуратна с детства, так воспитали, научили быть примером во всем, всегда: одеваться чисто, выглядеть опрятно. А Игорь? Приходит на работу неряшливо одет. Нет, такой объект ее точно не достоин. Стирать и гладить ему одежду, варить обед и слушать нотации еще? Уж точно нет…

– Алена, ты слушаешь меня?

Так и хотелось брякнуть: «нет, Игорь, я уснула». Кивнула головой, пряча взгляд. В магазине никого, только персонал. Админ продолжил, перешел опять на описание ее пороков: доброта, открытость, нездоровый интерес к послепродажной жизни их питомцев…

Интерес и нездоровый? Алена улыбнулась. Это что-то новенькое, если про нее.

– Ну, ну… Я слушаю тебя, Игорь! Что там про мои такие явные огрехи?

Мужик, а Игорю было ровно тридцать два. Три недели как отметили событие конвертом. Сбрасывались все. Игорь торт купил.

– А потом он, покупатель, попугая перестанет кормить и убирать г**но. Как ты проверишь это? У нас нет зоополиции, а кстати, жаль! – поднял палец вверх администратор. – Я был бы только «за», а еще, чтоб документы проверяли, и условия в которых птаха будет жить. Завел питомца, так будь добр обращайся с ним гуманно. Но все равно, ты Ремизова перестань выдавливать слезу. Твое дело что? Предложить покупку, доптовар, про акции напомнить. Выбрать клетку и отдать зверюшку. И забыть! – повысил голос Игорек. – Забыть. Не вспоминать. А ты кидаешься навстречу…

– Кому это я кидаюсь, Игорь? – Алене стало стыдно за себя. Неужели это так заметно, что она всем рада?

– Ты ко всем кидаешься, особенно к тем, кого ты помнишь.

– Я многих знаю, приходят ведь одни и те же… иногда…

Игорь ей не дал закончить, он любил пространные монологи, лучше, если слушал кто.

– Правильно, – продолжил: – но делай вид, что ты их видишь в первый раз. Улыбайся, Ремизова! Что ты вытянула морду?

Звонко хлопнула входная дверь, брякнул дверной звоночек, это к ним зашел новый покупатель. Алена отошла от Игорька. Хорошо, что человек зашел, иначе… Если Игорь прицепится, то остановить его словесный водопад очень сложно.

– Здравствуйте! – негромко поприветствовала вошедшего человека Алена. – Если понадобится помощь, то я тут, – кивнула на вольеры с животными и быстро отошла. Не дай Бог Игорек зацепится и снова…

День тянулся и тянулся. В семь вечера домой ушел директор и товаровед, грузчик еще раньше отпросился. Уборщица у них была одна на весь этаж торгового центра, звали девушку Алия.

Все разошлись, с семи до десяти работать приходилось в усеченном составе смены. Болел серьезно чем-то аквариумист. Игорь, Алена, кассир Надежда и Верочка ветврач. Четыре человека персоналу и толпа народу в поздний час. Ноги к вечеру гудели. Алена как юла крутилась. Игорь взялся выносить проданный товар, правил выкладку, бегал раз за разом за разменом. Надя у кассы, Верочка в аптеке. В зале продавец.

И вот прозвенел колокольчик двери за последним покупателем. Все! Закрылись.

Поморщившись, Алена опустилась на стул в подсобке, вытянула из-под стула сапоги. Завтра снова смена и зачем она только согласилась?! Об этом она думала сейчас.

А что мне делать дома? – сама себе ответила угрюмо. – Высплюсь послезавтра, только и всего. Я как в лагере, сплошные смены, подработки, как наряды. Только наряжаю я сама себя.

Что-то гложет сердце. Вспомнила Антона. За весь день она ни разу не подумала как он там. Отец орал ужасно, очень жаль ребенка.

Она вот расплакалась в машине, думая о своем. Она и виновата… Женщина сильной быть должна.

Ее всегда первой выпускали. Знали – электричка не станет ждать.

Алена скомкано попрощалась в спешке, выбежала на мороз. Понеслась к метро.

Этот магазин удобен. Две станции метро и она на Курском. Там сразу в теплый вагон и если повезет, то можно почти час проспать…

Уже в вагоне электрички вытащила из сумки телефон. Надо было днем ей отпроситься, сбегать и купить себе другой. Поковырялась в сумке, вытащила смятые купюры.

«На, держи. На телефон», – вспомнились злые слова.

Насильно всунул деньги, а еще схватил ее, прижал к себе крепко.

Алена вздрогнула, поежилась отчетливо, припомнила и хватку зверскую, и взгляд, коим ее Стас окинул. Как желал убить, таким был взгляд.

– Что такое с ним? Кто его обидел? Бедный Антон, достанется ему. Я позвоню тебе, обязательно, как только куплю телефон…

И тут Алена вспомнила – мальчик же потерял мобильный.

Уставилась в окно. Во мраке за стеклом мелькали очертания строений. Не видно толком ничего. Электричка летела, вздрагивала и стонала, гулко стучали колеса, дергало вагоны.

– Завтра снова ехать. Днем нужно отпроситься у директора. Отец купил ему новый телефон. Антон, наверное, уже ждет звонка…

Вздохнула снова. Стало грустно. Обняла себя ладонями, сжалась вся. Отчего ей холодно и грустно? Ну что, что каждый день одна? Лучше быть одной, чем с кем попало. Это верно. Лучше, но все равно тоска…

Вспомнила, что завтра не будет директора. По понедельникам и, кстати, по воскресеньям, у директора выходные дни. Это ее Ольга Викторовна вышла в смену, так как отдыхала две недели. Это она называла так больничный у себя. Дел много накопилось, вот и вышла, ну а завтра ее не будет. Придется отпроситься все равно, но у админа и чужого.

У ее директора был пунктик. В админы она ставила мужчин. Может и правильно. Мужчины лучше разрешали ситуацию с покупателями и возвратом. С ними как бы меньше спорили все недовольные и вот, в другой смене Алену ждал другой админ мужчина – Саша Котов. Вроде неплохой мужик, но на нее смотрел он тоже косо отчего-то.

«Вот не стану даже заморачиваться, тем более, сейчас. На место администратора я не претендую, моя мечта ветврач, но тут никак. Я недоуч, я без профильного образования. Мое место торговый зал, не дальше».

– Так, – прошептала вслух. – На первом плане телефон. И завра мне, кстати, к двенадцати, так как подработка. С утра успею в салон связи заскочить.

«Интересно, – вновь думала Алена, – а этот «папа» уже купил ребенку новый телефон? А если симку поменял на новый номер? Все равно, только завтра днем узнаю точно, когда сделаю звонок».

– Еще есть вариант, набрать мобильный «папы». И спросить в лоб у него про сына. А то ведь так орал, и отчего же возбудился так… – бурчала себе под нос Алена.

Возбудился. Точно. Она заметила, что наросло там, в коридоре у него в трусах. Хмыкнула, прикрыла глаза. Вздохнула тяжело. Опасный тип и хорошо, что дело не дошло до приставаний. А она-то дура! Села в машину, он привез ее к себе. Зачем? Вопрос…

Со вздохом отметила, что он ей симпатичен, скорей всего ростом и тем, что выглядит здоровым. Не нравились ей тощие, худые мужики. У отца Антона тело как у атлета, правда курит и есть пивной живот, но кто сказал, что у него фигура не борца? Вот самбо или вольная борьба. Там вес и тело рыхлое, большое. У Станислава как его, Афанасова, как раз фигура борца. Глаза какого цвета, не разглядела. Волосы цвет тоже непонятен, короткий ежик, а еще с утра была темная щетина на лице.

Оделся быстро, не стал бриться. Если бы чуть задержался, она бы не успела на электричку. Пришлось бы объяснительную писать, ведь позвонить с разбитого телефона она не могла.

Вздохнула снова, усмехнулась криво, рассматривая собственное отражение в темном окне. Шапку не сняла, в электричке села аккурат у двери. Дуло. Сильно. На улице метель, опять мороз.

«Тебе, подруга, надо меньше думать о мужчинах. Они тираны, использованных сук выбрасывают. Ты же помнишь. Однажды выбросили так тебя. Ты пострадала и забыла, и вот снова…» Алене не хотелось вспоминать, ни тиранов, ни историю ее взросления, ничего…

Забыли, стерли память, выключили нервы.

Опять представился Антон. Как он смотрел, как к боку прижимался, словно щенок. Потерянный щенок.

– Нет! Надо вызнать как Антон. Я обещала ведь, а обещания, тем более ребенку, надо держать.

Он точно ждет. Такой унылый взгляд… А этот… «папа» не дал ему выйти в коридор. Они не попрощались.

Перебирая в памяти события, ища хоть что-то приятное, думала о доме, в котором пришлось ночевать.

Такое ощущение, что дом снимают. Грязно, неуютно. А дом большой. Второй этаж не меньше первого. Крыльцо кованое, наверное, есть гараж и сад…

На кухне мебель деревянная, струганный стол, немного грубоватый, но он гармонирует с интерьером, эти полки, люстра на потолке. Кухня лучше всего в памяти отложилась. А еще большие, в пол окна. Кресло у окна, за окном снега намело. Темно… Наверное глухой забор, соседский дом не видно.

Больше ничего не вспоминалось, только взгляд, коим ее окинул хозяин дома. Взгляд неприятный, злой.

Красивым дом не назовешь, прокурен, пол грязен. Она ходила босиком, днем поняла, что колготки измараны. Других то нет. Весь день Алена чувствовала неудобство. Опять подумала про дом, про то, как дом бы изменился, если бы Алена в нем жила…

– Бред, – пробормотала.

Дом для семьи. Тебе зачем такой?

Сама с собой ведя унылую беседу, ответила: «Собаку завела. Колли с рыжей шерстью или дога, а можно, сенбернара с огромной головой. Нет, лучше бернского зененхунда, симпатягу».

Размечталась, улыбаясь и прикрыв глаза.

– Вот устану впахивать, уволюсь. Найду работу рядом с домом и тогда… рыбок заведу.

Рассмеялась.

Электричка протяжно загудела, начала сильно тормозить. Из динамиков раздалось: «Михайловское».




Часть 8


Если мужчина стирает носки, значит они у него последние.

Стас

В воскресенье надо отдыхать.

В понедельник на работу идти, а еще за выходной надо переделать по дому массу всего нужного и архиважного, например, перестирать белье и что-то выгладить. Вымыть полы, расчистить снег перед гаражом. Три дня он не может загнать в гараж машину, все потому, что снег идет и идет, а он работает и работает…

И в субботу он работал, а вечером…

Все! Не будет вспоминать про вечер субботы. Как начинает, сразу встает образ безбашенной, без меры наглой и языкастой девки, что подобрала Антона у станции. Нет, не девки, а девчонки по имени Алена.

Тело ныть начинает, член начинает дергаться в штанах. Самостоятельный однако, и ужасно! И не понять себя, родного.

Стояк конкретно на нее, на остальных его товарищ реагирует куда спокойней…

Да он и сам безмерно удивлен… такой реакции на образ. Хмыкнул. Звонить знакомой дамочке точно больше он не станет, не интересная она и его друг на нее ну очень вяло среагировал.

– Так мы с тобой, приятель, совсем завянем, – хмыкнул Стас, устроив поудобней член в штанах и потрепав его немного. – И перестань меня тревожить! Такое ощущение, что тебя тянет не на женский пол, а на конкретную бабенку.

Теперь-то уж он ее имя не забудет вовек!

Тут его телефон очнулся заковыристой трелью. Вытянул из кармана брюк мобильник. Не посмотрел на экран, уставился на огромную гору грязного белья в подвале дома. Хозяйственную часть, ну кроме кухонной плиты и уличной барбекюшницы, его родители разместили здесь – в подвале огромного дома, который его отец сам проектировал и можно сказать, сам и строил, следя за всеми работами от начала и до конца.

Стас глянул на высветившийся номер. Скривился. Номер незнакомый.

– Алло?

–Добрый день, это диспетчерская автопарка. Мы нашли телефон. Приезжайте!

– Как классно! – буркнул Стас, отдаляя трубку. – Интересно, во сколько оцените услугу, – пробормотал себе чуть слышно. Вернул мобильник к уху: – Диктуйте адрес и да, телефон потерял мой несовершеннолетний сын. Гаджет новый, я готов рассмотреть условия возврата.

В трубке хмыкнули и прозвучало:

– Приезжайте! Я дам вам координаты билетного кассира тридцатого маршрута. Это она мобильник нашла вчера вечером в конце смены. Можете ее отблагодарить.

– Записал, – через минуту буркнул он, делая росчерк на настенном календаре.

Вновь мрачно уставился на кучу грязного белья. Со вздохом принялся рассортировывать вещи по цвету. В прошлый раз он пропустил вот так новую красную футболку Антона, и вся масса засунутого в стирку белья окрасилась в розовый и еще какой-то малоприятный цвет. И новый цикл стирки не исправил ничего.

Злой на весь белый свет Стас выматерился тогда и только. Винить-то некого. Он живет один и точно больше не намерен впускать в свою жизнь кого-то женского полу.

Он справится, и если не хватит зарплаты, то он пойдет и снимет с карточки еще и купит им с Антоном все, что понадобится.

Он уже купил машину, так как без руля в деревне ну никак! И взял новую сразу, чтоб не мучиться с текущим ремонтом, оплачивая только техобслуживание. Купил машину у известного надежного дилера. Но с выбором модели не угадал – навороченный седан с низкой посадкой и длинной базой зимой буксовал в снежном месиве. Надо было брать полноприводной, но ведь так хотелось именно ее, беху серебристого, а вернее, жемчужного цвета с переливом.

Снова сердце всколыхнула злость. Он не умеет, не научился толком распоряжаться доставшимися ему от родителей деньгами. Он как юнец, только выпал из гнезда и уже наворотил, за одиннадцать лет, прошедших после школы, кучу дел, иначе и не скажешь! Машина, что?! Он жизнь себе сломал, он виноват во всем, и даже в смерти отца и матери, пускай и косвенно, но виноват. Его не было с ними рядом. Поздно… Осталось сохранить себя и сына.

Как освободился он сразу начал поиски ее, работы, чтобы было на что кормиться. Долго валандался. С судимостью, да еще по такой статье, его никуда не брали. Справка о трудовом стаже из зоны – вот и все достижения, так как до тюрьмы он успел только год отучиться в институте, а потом вылетел с первого курса и попал в армию. Ну а после армии Стас женился на Ирине…

Он обошел в районе все мастерские и заводы. Никуда не брали. Наконец, через три месяца мытарств его приняли в автомастерскую слесарем. За три месяца, пока был без работы, он озверел в конец, думал, что в дурку попадет, но как-то справился. Свихнуться окончательно на воле не давал Антон, а еще огромный дом, доставшийся ему в наследство.

Родители умерли на Кипре. Их лодка перевернулась, отец и мать могли бы спастись, если бы не скалы – их разбило, как и лодку, отнеся течением на скалистый уступ в непогоду. Жилеты не спасли…

Наследство – счета в двух банках и огромный дом досталось ему, но как содержать особняк Стас не знал…

Он рос ребенком в этом доме, потом вот резко повзрослел.

Стас твердо решил еще на зоне, когда пришла весть о смерти родителей, что заработанное ими тратить не станет. Оставит сыну, а сам будет жить своим трудом.

На зоне все мечтал вернуться к жене и сыну. Но жена с ним быстро развелась. А он писал ей письма каждые три месяца, писал и отправлял.

Появился, а она ему все письма и вручила. Не распечатанные. Ну хоть сына родила.

Антон его открыто сторонился. Действительно, как у волчонка взгляд. Цвет глаз серый, брови домиком и вечно он насуплен. Много плачет, не разговорчив, нелюдим. А еще вроде взгляд как бы косит.

– Ты его к врачу водила?

– Ты про глаза?

– Да…

– Это он специально. Он не косит. Хитрит, да, а еще ворует и сбегает.

Договорились почти сразу: он устроится, и сына будет забирать.

Освободился Стас в мае, в августе, наконец, нашел работу в автомастерской. И закрутилось. Работал день и даже часто ночью, старался и в чем-то даже преуспел. Мастер Коля его хвалил и в первый месяц выдал премию к окладу.

Как раз шли последние дни августа и вот, накупив подарков сыну, Стас заявился в гости к ним. В Иркину новую семью.

– Я с тобой хотела поговорить…, – увела его из дома во двор многоэтажки бывшая супруга.

А потом был разговор и взгляд, и все слова… Стаса до сих пор мутило. Но от Антона отказываться он не стал.

И вот второй класс и в новой школе. Антон люто школу невзлюбил… Стас озаботился продленкой, забирал его из школы, отвозил на секцию дзюдо.

Ничего не получалось – сын его боялся или злился на то, что мать не разрешила Антону номер новый говорить. Сын понял как-то сразу все и от этого его, конечно, было жалко. Но Стас не умел жалеть. Его бы кто-то пожалел, да некому.

И вот так они и жили эти полгода в старом доме вдвоем. Соседка Елена и приходящие няни, все три от них ушли, и никакие деньги их не удержали…

– Ты когда доделаешь уроки?

Стас вышел из подвала и зашел в комнату Антона. Ребенок сидел за столом, обложенный учебниками.

– Я не понимаю, – буркнул Антон и показал ему тетрадь.

– Вот решение, перепиши и завтра у учительницы спроси правильно или нет?

– А разве ты не знаешь?

– Я правильно решил, но это я, вдруг вы во втором классе так не считаете еще?

Антон кивнул и сунул нос в учебник.

– Позвонили, нашелся твой телефон. Сейчас я съезжу за ним и привезу. Сиди дома и без глупостей!

На обратном пути Стас подъехал к станции, поднялся на платформу и посмотрел расписание электричек. Действительно, после без десяти одиннадцать тут не останавливалось больше ни одной, а значит, и автобусы не заходили.

– Как ты оказался здесь, Антон?!

Без ответа. Он расспрашивал сына о его маршруте. Он час с лишним ехал неизвестно куда, потом вышел из автобуса и снова сел на другой маршрут, который привез его к станции и тут он вышел уже без телефона на мороз и ветер. Встретил Алену…

Стас тряхнул головой. Мороз крепчал. Посмотрел на расписание опять. Вдруг захотелось ее встретить. Наверняка она приедет именно на ней, электричке, что останавливается без десяти одиннадцать в «Михайловском».




Часть 9


Бесят неуверенные в себе мужики.

Я лично всегда уверен, что у меня ничего не выйдет.

Стас

В супермаркете Стас накупил продуктов, сигарет себе, любимому, и упаковку баночного пива. Глянул на сложенное в тележку, решил, что нужно взять больше еды и воду, развернулся к стеллажам. Вновь пошел вдоль рядов с товаром. Фильтр засорился, нужно сменить его, но все руки не доходят. За сменным фильтром ехать надо в город, а это полдня терять. Сегодня уже поздно, а это значит, что всю неделю им с Антоном снова придется пить бутилированную воду. Затолкал в тележку две пятилитровые бутыли, покатил все к кассе. Телефон в кармане ожил. Не глядя на экран, ответил:

– Да!

– Привет! – раздался мягкий голос.

– Привет, – буркнул, держа трубку у уха и оглядывая зал.

– Чем недоволен? А ли снова пил с утра? И где вчера был Антон?

Три вопроса сразу. Да, Елена всегда так начинала разговор – с вопроса о его здоровье, настроении или об Антоне. И по первости, Стас на эту удочку клевал…

– Нигде. Приехал, и спать лег, я ему позже дозвонился…

– Да?! – Соседка помолчала. – Я видела, как ты приехал поздно, – не продолжила, примолкла, ожидая паса от него, но Стас молчал.

– Странно то, что ты не спишь так поздно, – наконец, ответил он. – И что случилось? Почему звонишь?

Раздался тихий смех в трубке.

– А ты догадайся!

Стас молчал. Из вежливости, верно, слушал этот женский смех, а внутри все закипало. Он ведь знает, почему звонит средь бела дня.

– Хочешь, я зайду?

– Нет, не хочу.

Отключился первым. Мрачно осмотрел сложенный товар и снова повернул в проход между рядами. Крепкий алкоголь решил купить и надо что-то сладкое Антону взять.

Елена не перезвонила. Стас, как ни странно был несказанно этому рад и вот сейчас решал, как рассказать теперь соседу и вообще, как теперь с соседом быть.

Надо отвлечься и начать о чем-то думать постороннем… Из вариантов думать хотелось об Аленке. Не Алене, а Аленке, как о шоколадке, не иначе, сладком для него.

«Хорошо еще, – скривился кисло, – ты не хочешь деву Олю вспоминать». – Рассмеялся.

С женщинами надо что-то решать, но как?! Даже временные требуют внимания и нервов. Ни внимания, ни нервов Стас Афанасов тратить не хотел.

И тут вспомнил, что пропустил еще один звонок. То был неизвестный номер.

Номер высветился городской.

Странно, – может из полиции звонили? Проверяли, где он есть и как живет? Но тогда почему в выходной? И почему не перезвонили?

Он отмечался, он отбыл полностью свой срок…

Вырулил со стоянки супермаркета и покатил домой.

Три часа возился во дворе, сгребая снег лопатой. Незаметно стемнело. Вернулся в дом и глянул на часы. Вот и кончился его выходной. Завтра на работу.

– Антон! – громко крикнул.

– Да, папа…

– Ты все выучил уроки?

– Да, все!

– Про тренировку не забыл? Во сколько тренировка?

– Не забыл, – ответил сын. – Тренировка в семь, – крикнул сын из коридора. Следом хлопнула дверь в его комнату.

Стас с раздражением ответил:

– Телефон свой забери!

Антон вернулся, взял из рук отца мобильник. Не сказав ни слова, ушел опять к себе. В глаза не посмотрел. Он вообще, старался не смотреть в глаза, уходил от разговора сразу.

Они не ладили, они просто пытались вместе жить.

Стас помнил, как все начиналось у них. И тогда было нелегко, и сейчас не становилось легче. Пропасть между ними не росла, но и не уменьшалась. Постоянство – так это можно называть, а еще застой, в отношениях и в планах на ближайшую неделю. Дальше снова будет выходной и тогда он и Антон, возможно, станут ближе. Ну а пока…

Стас огляделся в коридоре недовольно. Вещи свалены на пол, на вешалке завал. Откуда столько курток?! Пол в коридоре грязен, кухня не убрана, и выходной закончился почти. Снова глянул на часы. Сил осталось если только на пиво и телевизор.

Не разобрав пакеты, вышел на мороз, прикуривая на ходу и одевая куртку.

Да что с ним происходит?! Он себя не узнавал. Сел за руль, поехал в сторону Михайловского. Время скоро одиннадцать. Мысль сформировалась точно, ясно: он хотел успеть застать на остановке… Как ее, Алена! Вот же имя! Прям из сказки и такая же русая коса. Эта чертова коса не давала Стасу главного – покоя, а еще ее странные глаза. Она смотрела с вызовом, настороженно, взглядом понукая, как бы говоря: смотри, какой плохой!

Стас тревожно дернулся, уселся поудобнее, внимательно поглядывая на дорогу и поземку. Опять мело.

С Еленой надо развязаться, пусть и с помощью ее же мужа. Он не станет с ней роман крутить еще и потому, что они соседи – дом напротив. Муж – мужик нормальный, он заметил, как он смотрит на нее. И почему таким такие дряни выпадают? Вспомнил про себя и про свою жену. С тяжким вздохом приоткрыл окно, глотнул морозу. Вроде стало легче…

Надо что-то делать с личной жизнью, иначе оторвет башку.

Выпростал из нагрудного кармана трубку и набрал незнакомый номер. Кто их знает, может по работе был звонок, а он не ответил сразу.

– Алло! Стас Афанасов на проводе.

На том конце хрипло рассмеялись. Кашлянули два раза и опять смешок:

– Привет, Стас! Не узнал?

– Литвак? Ты, черт?

– Я! Жди в гости! Я бы мог сегодня…

– Приезжай! Чуть позже скину адрес. Приезжай! – еще раз произнес. – А сейчас прости, я отключаюсь…

Подъехав к станции, позвонил Антону:

– В коридоре пакеты, продукты разбери. И к нам гости будут, скоро я приеду. Если позвонят, то уточни кто там? Ждем мы Литвака Сергея. Понял?

– Понял, – буркнул сын.

– Ну вот и хорошо. Я очень скоро буду… Ты парень взрослый, привыкай, – сказал Стас и отключился первым.

Скинул точный адрес своему дружку. Дождался от него сообщения, что в течение часа друг прибудет. Глянул на часы. Почти одиннадцать уже.

Срок Литвак мотал другой. На зоне и сдружились. И вот, долгожданная свобода и для него наступила. Выпустили Литвака на полгода позже…

Только Стас был не уверен, что Литвак надолго. Срок уже второй и дальше как пойдет… На зоне Литвак был в авторитете, Стасу помогал вжиться в коллектив. Это было сложно, Стас ведь был домашним, и блатной уклад, блатной жаргон в него буквально вбивался кулаками. Стас терпел стоически, молчал, в ответку регулярно отдавал. Все было, не случилось самого плохого. Стаса в какой-то из дней взял под крыло Литвак.

Он ее увидел сразу. Она стремительно рванула к уже стоящему автобусу. Стас выкрутил руль и подъехал ближе. Сам не понимая, что творит, начал искать ее взглядом в плотном месиве из тел и курток, что просматривались в общей массе за окном.

– Сегодня никаких потерянных детей, – неприятно рассмеялся и тут ее увидел. Она села у окна и уже смотрела на него.

Усмехнулся криво.

– Ну что, подруга! Выясним, где ты живешь?

Автобус тронулся и покатил своим маршрутом. Стас пристроился в хвосте и на каждой следующей остановке притормаживал, хотя он помнил: Сокольническая двенадцать. Но сейчас ему казалось, что увидев его, девушка решит сменить маршрут.

Нет. Она доехала до площади. Вышла на своей остановке и к дому побрела. Ни разу не оглянулась. Подошла к подъезду и, набрав код домофона, скрылась за обшарпанной дверью.

Стас припарковался, вышел на мороз. Снова он без шапки, мерзнут уши. Задрал голову, считая этажи. Обычная панельная пятиэтажка.

Все может быть и ее квартира с другой стороны дома и окна выходят не сюда… Но буквально через две минуты вспыхнул свет на первом этаже. И за тонкой занавеской показалась она. Подошла к окну и задернула шторы.

Вновь в кармане ожил телефон.

– Алло!

– Где тебя приятель носит?

Литвак прибыл.

– Дом нашел?

– Даже сына нашел, хорош пацан и очень смелый, – Литвак рассмеялся и задал вопрос: – Ты где? Нам долго ждать?

– Нам? Ты не один?

– Не один, нас двое…

– Скоро буду. Может, что купить?

Опять все тот же смех:

– Ты уже купил и выпивку, и закуску. Ждем тебя.

Алена

Квартира встретила Алену тишиной. Сняла сапоги, прошла на кухню, включила свет и, подойдя к окну, задернула тяжелые шторы.

Отец Антона приехал к электричке. Она не думала, конечно, что из-за нее, просто так совпало, а может? Нет, это глупо так думать! Просто глупо!

Он ее узнал. Смотрел, как и она, в упор и очень строго. Взгляд такой… проникновенный, прям в душу. Душу Алены переворачивало всю, выбрасывало как рыбу на отмель под этим взглядом. Чего он так пялится на нее?!

Если бы не Антон, Алена бы и думать о его отце забыла.

Завтра она купит телефон и позвонит ребенку, как и обещала.

Поставила чайник, бросила в раковину пачку замороженной брюссельской капусты, ушла умываться.

Квартирка небольшая, две уютных комнатенки, сделан евроремонт, поменяны стеклопакеты, новая входная дверь, куплена недорогая мебель.

Алена приняла всё без лишних слов, молча. Месяц назад была в МФЦ, оформила постоянную регистрацию, получила на руки выписку и штамп в паспорте. Новая жизнь. Надо просто забыть как-то старую и перестать себя мучить воспоминаниями. Что случилось, то случилось, время вспять не повернуть. Но она все равно чувствовала себя ужасно виноватой.

Опять накатила боль. Алена сжала в кулак правую руку, зажмурила глаза, задрала повыше подбородок. Только бы не расплакаться сейчас. Не надо! Иначе прорыдает всю ночь, а завтра третью смену на работу. Третья смена подряд – это очень тяжело. Она ведь не железная, обычная девчонка…

Но как же тяжело!

Остаться одной в столь раннем возрасте, после стольких лет жизни и взросления в большой семье. Ей очень тяжко.

– Я никогда не смогу привыкнуть к этой тишине, – произнесла грустно, устало жмурясь, смаргивая все же выступившие слезы. – Мне просто необходима теплота, участие, забота и тепло большого дома.

Вздохнула. Все это глупости. Она привыкнет жить одна. Многие об этом лишь мечтают…

Район поселка был центральный, тихий, рядом парк большой, церковь старая и пруд. Тихо, как всегда бывает в снегопад, падал за окошком снег. Через новые стеклопакеты почти не пробивалось в кухню звуков. Декабрь был снежным, ветреным, холодным. С первых зимних дней густая тягучая и неприветливая темнота, обычная в такое время года. Если бы не снег, то было бы все куда мрачней.

Она сделала вид, что приняла без лишних слов решение матери и даже свою веру в Бога приняла такой, какая она есть – с установкой безусловной с покаянием в смертных и невольных человеческих грехах, с прощением в душе и верой в счастье.

У нее все хорошо. Работа нравится. И пускай нужно рано вставать и ехать в столицу каждый раз, и пускай платят мало, но зато она весь день в бегах по залу, на ногах, так что вечером усталость просто валит с ног и очень помогает не накручивать себя, а тупо спать в кровати. Часто спать вовсе без сновидений.

Но все равно, раз за разом, Алена просыпалась утром с тяжелой головой. Кошмары не отпускали, возвращались вновь и вновь, хоть часто ничего не снилось. С таблеток слезла, в общем-то, легко. Врач даже удивился, когда Алена отказалась от нового рецепта. Похвалил ее. Она же, стиснув зубы, сжав до боли пальцы в кулаках, впившись острыми ногтями в кожу, выла в подушку стиснув зубы. Без таблеток тяжко, но она уже решила дальше жить… А с таблетками прямая дорога в дурку. Она итак их почти год пила…

– Схожу еще раз в церковь, – решила стоя у плиты, смотрела на камфорку, что горела газом. Усмехнулась. Сколько раз она вот так смотрела на огонь, в душе решая сможет иль не сможет… Не смогла, наверное, все правильно и так страдать, как она, негоже. Все проходит, утихает в сердце боль. Надо думать только о хорошем, например, об Антоне.

Отвернулась. Встала у окна, не раздергивая шторы.

– Наверное, все дело в том, что я лукавлю, нет во мне истинной веры ни в отпущение грехов, ни во всепрощение грешников, ни в лучшую жизнь. Как там ее, загробную. Мне все равно кажется, что жить сейчас, сегодня много важнее, чем думать о новой жизни. Здесь и сейчас надо быть счастливой, здесь и сейчас надо желать себе благ и благополучия, веры и любви.

Темнело очень рано. Алена, работая, почти не видела солнца. И вот сейчас, стоя на своей маленькой кухне, она вспоминала, когда в последний раз на небе было это солнце. Те дни, что не работа она, погода была пасмурной.

Поужинав, перемыв посуду, прошла в коридор и проверила, как заперта входная дверь. Привычка – проверять замок на двери.

Помогла ли ей она? Нет, не помогла… Алена и за закрытой дверью в собственной квартире была все такой же беззащитной, как в родительском доме.

Но в который раз дернула за ручку.

Заперта на все замки. Их два… Она сменила оба.

«Я могу доверять только себе. Вот так! Иначе будет снова худо…»

Опять эти мысли в голове и никак не получается отвлечься…

«Антон. Буду думать о нем, хороший, мягкий, добрый он».

Уснуть, как сильно не устала, все равно не могла и очень долго вертелась на кровати, два раза поднималась пить. В итоге под утро забылась тревожным сном и вскочила резко от звонка будильника. Начала спешно собираться и только одевшись, вспомнила, что сегодня можно поспать до девяти.

– С этим графиком и подработками, я скоро чокнусь. Надо поберечь себя и меньше выходить. Все равно всех денег мне не заработать на такой работе…

Что-то снилось. Со вздохом сама себе сказала:

– Снилась чушь.

С утра Алена убралась на кухне, но все равно, ранний подъем оставил кучу времени и вот, едва дождавшись девяти утра, Алена выехала на работу. Десять минут на автобусе, почти час на поезде, потом немного на метро.

– К одиннадцати доберусь, и будет час на выбор телефона.

Алена

– Алло!

– Кто вы? – голосок в трубке девушка узнала, трубку взял Антон.

– Антон, это Алена! Я обещала позвонить.

Мальчишка кашлянул и промолчал, до слуха девушки донесся смех и разговоры. Мужские голоса, а должен быть, по крайней мере, слышен детский смех. Антон ведь должен в понедельник быть в такое время в школе или она чего не поняла?

– Антон, ты где?

– Я дома, тетя Алена.

Рассмеялась:

– Какая я тебе тетя! Мне совсем немного лет. А ты не в школе разве? Утро же и понедельник?

– Нет, я заболел, и папа оставил меня дома.

– Дома? С кем же ты?

– К папе гости приехали.

И тут трубку отобрал мужчина.

– Привет, подруга! – с ходу начал он.

– Добрый день, – ответила как можно суше.

– Ого! Какие мы сурьезные! А сколько, девушка, нам лет? – начал веселиться сразу неизвестный, как понял между фраз, как неприятен ей такой вот тон. – Антон не говорит, какая вы подруга. Мы думали, вы школьница, но вроде нет. И как вас девушка зовут?

– Меня зовут Алена. Дайте трубку Антону. Я же не вам звоню.

– Так… гонор есть. А вы случаем не знаете такого: Станислав Афанасов, он вам кто?

– Нет, не знаю…, – снова очень ровно, сухо, равнодушно произнесла всего три слова.

Алене не хотелось с этим типом дальше говорить. Сердце уже стучало в горло, руки затряслись. Да что же это с ней?! Она такая нервная, совсем, верней, без нервов на своей работе, но такое ощущение, что этот незнакомый ей мужик, как провоцирует ее. По голосу понятно – тип смешливый и очень развязано с ней говорит. Открытым текстом ни на что не намекает, но прямо между фраз сквозит, что ему скучно, одиноко, что между ног уже зудит…

От собственных фантазий стало жарко.

Сама больная, вот ты кто! Звонишь ребенку, а думаешь о неприятном типе.

«Странно, – подумала, глотая неприятные ассоциации от развязанных, нахальных фраз и подоплеки, – ребенок болен, дома не один. А где его отец?»

– Позовите к телефону Антона.

– Он же вам сказал, что болен. У пацана горлышко болит и лучше ему не говорить. И кашляет он сильно…

Собеседник едко рассмеялся и чей-то голос:

– Серый! Трубку дай! Теперь я с ней поговорю немножко…

– Девушка Алена! – Продолжил неизвестный Серый. – А вы не хотите к нам приехать? – последовал вопрос. – Антон вам будет очень рад…

Алена убрала от уха трубку. Потом и вовсе отключилась. Ни о чем весь этот разговор. Вздохнула. Это, скорее всего, друзья отца. Все очень странно. Вспомнила неприбранный, явно запущенный и очень долго дом. На всём там не видна женская рука, иначе говоря. Дом быстро превращается в свинарник. Деревня, город, это все равно заметно, особенно если ты женщина и аккуратна.

– Тебе какое дело?! – пробормотала чуть слышно. Набила смс и отправила на номер Антона: «Привет, Антон! Выздоравливай! Я позвоню теперь завтра. Перед школой».

Сообщение прочитал Литвак. Глянул на жующего приятеля, потом на сына Стаса.

– На, – протянул телефон. – Тебе тут подруга Алена написала.

Мальчишка подошел и вырвал из рук мужчины телефон. Не говоря ни слова и не смотря в глаза, ушел к себе и громко хлопнул дверью.

– Доводчик надо поменять…

Сергей Литвак обменялся взглядом с сидящим в кресле Стаса вторым гостем.

– Пацан с характером и скверным, и не похож он на отца.

– Ну, может в мать… характер, – протянул второй и усмехнулся. – Стас один живет и где же эта б**ть?

– Ты же слышал еще на зоне – развелись они и сразу…

Литвак тряхнул головой и посмотрел на стол, заваленный остатками еды.

– Ну что тут у нас, – потер довольно руки.

Стас

Стас вечером привез еще еды после работы. Загнал в гараж машину, закрыл ворота на замок. Друганы прикатили на такси и совершенно без вещей. Помылись, переоделись в вещи Стаса ночью и на кухне разместились, там их и нашел сейчас. Антон был в своей комнате. Кивнув приятелям на кухне, прошел сразу к сыну.

Этим утром выяснилось, что Антон заболел.

– Сидишь дома, пьешь лекарства, – буркнул утром Стас.

– Я не умею…

Стас тоже не умел лечить детей.

Растолкал приятелей и договорился, что он вызовет врача, а они впустят доктора и ему позвонят. После сделал сыну чай и на работу укатил.

Приехал в мастерскую и закрутилось. Лишь в два дня он вспомнил, что так и не перезвонил.

– Антон! Ты как? – набрал он сына номер.

– Нормально, папа, – хрипло выдал тот и засопел.

– Врач приходил?

– Нет, не приходил.

– Где наши гости?

– Я не знаю.

– Антон! Ты можешь встать и к ним пойти? Как у тебя с температурой?

– Я не мерил, я не знаю, я пить хочу, – Антон зачастил и всхлипнул тут же.

Стас простонал:

– Антон! Не раскисай! Чего ты плачешь? Сильно болит горло? Да? А голова болит?

– Да, болит горло, – ребенок всхлипнул. – Я один и мне холодно…

– Так! Я не могу сейчас приехать. Придет врач, ты меня сразу набери. Я с ней поговорю и вечером куплю лекарства.

Антон еще раз всхлипнул, и они закончили на этом разговор. Больше до самого вечера Стас с ним не говорил по телефону, и да, врач так и не перезвонил, как и гости.

Стас закончил рабочий день, вышел из ангара автомастерской весь в машинном масле, начал тряпкой оттирать ладони. Переодеться еще надо…

На сегодня все. Они успели закрыть все наряды. Можно ехать спать. Вытащил мобильник и опять набрал номер сына.

– Антон! – услышал голос в трубке. – Врач приходил?

– Приходила и ушла.

–А почему ты не дал мне с ней поговорить? Антон! Ты меня слышишь?

Сын не ответил, разорвал соединение.

Стас набрал номер Литвака. Тот сразу не ответил. Наконец, прошла минута, и он трубку взял.

– Да! Все нормально! Нет, сказала передать тебе лишь список.

– Так диктуй! Я в аптеку по пути.

– А я не разберу, тут какой-то странный почерк. В общем, приезжай и сам читай и купи еще водки.

– Черт, – Стас прошипел сквозь зубы. Мотаться сначала в Раздориху, потом ехать назад несколько км… Все потому, что в Раздорихе аптеки нет, и в Михайловском она не круглосуточно открыта.

В доме Антон нашелся в своей комнате.

Стас так устал, что не стал задавать ему вопросы. Глянул только на листок, целый список лекарств. Еще под ним один. На втором листке крупными буквами было написано: «Ребенок болен!!! Температура 38,5. Завтра до четырех я приду. Будьте дома».

– Класс! – присвистнул. – А кто работать будет?

Посмотрел на сына.

– Ну ты как?

Антон сидел на кровати с одеялом на голове. Простынь смята. У стенки почему-то без наволочки подушка. В глаза опять не смотрит серенький волчок. Кудрявая головка, глазик волчий… Волчонок, как есть, волчонок, а не сынок. Молчит, как дышит, даже слышно. Простужен.

– Где у нас градусник? – спросил.

Антон промолчал.

Стаса это игнорирование отчего-то так взбесило… он резко дернул одеяло на себя. Сын на него свалился и заплакал. Попытался отползти.

– Да что с тобой! – Стас заорал. – Я спрашиваю тебя! Где градусник? Ты слышишь?!

Антон заплакал громче и начал вырываться из рук отца.

За борьбой их и застали гости.

– Э! Ты чего на ребенка так орешь? Иди на кухню, батя грозный. У парня жар. Ты хоть лекарств купил?

Литвак вытащил из рук Стаса сына. Вернул ребенка на кровать. Отдал и одеяло, подтолкнул подушку.

– Нет, не купил! Я только список рассмотрел и мало понял. Это кто писал? – показал листки.

– Врач! – авторитетно заявили гости – два здоровенных, крепких мужика. Небритых дня три, как минимум, пропахших сигаретным дымом, а еще с большого бодуна. – Она, врачиха. Очень возмущалась, что не застала дома мать или отца. Мы как могли, ей улыбались, но честно, тетя недовольная ушла. Но секса точно не хотела. – Литвак заржал как конь. Стас покосился на ребенка, пальцем покрутил у своего виска.

– Вы ему хоть чай делали? – понизив голос, задал вопрос.

– Чай делали. Он пил, но мало. Спит весь день…

Стас тяжело вздохнул. Кому же позвонить? Время восемь вечера. Где искать аптеку? У него нет даже валидола под язык, сердце ноет.

– Черт! Антон! Ответить мне, наконец, есть у нас градусник?

– Есть, – ребенок, отвернувшись в угол, буркнул. Указал рукой на стол. Там рядом с кружкой и лежал градусник. Стас сразу не заметил, ну а потом начал орать и вышло то, что вышло: он сам не рад. Но делать что?!

– Так! Меряй температуру. Я посмотрю, потом уеду. Вы, – глянул на двух мужиков. Друзьями их назвать можно с большой натяжкой. Стас бы не хотел в мирной жизни иметь таких друзей, но адресами они с Литваком на зоне обменялись. И Литваку он обещал, что встретит, поможет, если надо будет, даст взаймы…

Вот Литвак и явился, и не один, дружка-уголовника махрового с собой привел. Стас рассмотрел татухи на груди, спине, ногах и даже попе. Литвак художественной росписью по телу тоже был не обделен. И Стаса «осчастливили» на зоне, но не очень сильно.

И вот к нему нагрянули братки. Физиономии у обоих выглядят ужасно. Но мужики Стасу помогли. С Антоном посидели, иначе пришлось бы просить Елену. Стас скривился тут же, вспомнив о серьезной подоплеке. Ему предстоит разговор с мужиком ее, теперь он не смолчит. Елена просто нагло наседает…

Сел на кровать, ожидая пока градусник стоит.

– Я же просил… придет врачиха, дать мне трубку, – тихо начал. – Не свою, Антона дать! Я должен был с ней поговорить. Список уточнить! Я как сейчас, куда поеду?!

– Да мы ей говорили, она отказалась. Сказала, что ей некогда, машина ждет… Она приехала на Скорой и слилась максимально быстро. А у тебя соседей нету?

– Нету! Соседей мы не станем звать, верно сын?

Антон не повернулся.

– А, вот! Деваха тут одна звонила. Аленой назвалась, – заявил Литвак.

Стас усмехнулся, косо глянул на ребенка. Тот сразу голову повернул, и Стас поймал настороженный взгляд ребенка.

– Ты почему смолчал? Опять какие-то тайны от меня? А, сына? Когда ты с ней успел поделиться номером своим, а?

– Да странная подруга у ребенка, – рассмеялся Литвак. – Голос строгий, я думал – это школа. Начала отчитывать меня…

– Тебя?!

Приятель снова рассмеялся.

– Я трубку отобрал, она вообще хотела сына. А про тебя спросил, сказала, что не знает кто ты. Вот дела! Так вы с ней незнакомы?

Литвак косо посмотрел на Стаса. Стас отвернулся, и ладони сжал.

– О чем вы говорили?

– Ни о чем! Она спросила, почему не в школе. Волновалась и обещала перезвонить.

– Так! – Стас вытянул градусник, вгляделся. Тридцать девять. Тронул лоб – горячий. Посмотрел внимательно в глаза. Глаза больные у ребенка, а еще злые. Сын губы плотно сжал. – Я в аптеку, вернее, на поиски аптеки. Вы, – глянул на стоящих мужиков: – Вы жрать хоть приготовили?

– Не а! Мы не умеем готовить, мы умеем жрать…, – оскалились довольно оба. – Все Стас! Не кипятись, – заметив, как у мужика взгляд потемнел, произнес Литвак.

Второй вообще молчал, еще от него за это время Стас не услышал слова.

– А сделаем мы так… Есть служба по доставке лекарств до места. Сейчас мы позвоним, они все привезут и в супермаркете есть доставка. Парню нужно соку купить и еще что-нибудь из еды, вот! Морс можно, он при температуре хорошо и апельсины, и бананы.

С доставкой из аптеки вышла незадача. Не было такой услуги в их глуши, а вот из ближайшего супермаркета была доставка. Литвак взял все разговоры на себя. Положив трубку, передал Стасу клочок бумаги.

– Круглосуточная аптека есть в Никольском. Ближе нет. Мотай туда и накупи лекарств побольше. Тетка говорила, что если это грипп, то все мы заболеем. Всенепременно.

– То есть, вы надолго?

– Как выйдет, золотой ты наш! Выпустить то выпустили нас, но вот забыли обеспечить нас жильем, работой и деньгой. Ты же у нас мальчик не бедный, в тюрьме вел себя смирно. А Игорь вообще должен был улететь на Сахалин, но пропил деньги на билет и хорошо, что я ему ответил.

– И вы решили меня нагрузить?

– Ну а как?! – Литвак довольно оскалился. – Я помог тебе на зоне – ты в долгу, долг надо отдавать. В карты не играешь, жить хочешь не по понятиям, с такими сложно, но я умею приоритеты расставлять.

Стас молча поглядел опять на сына.

– Долг говоришь… Мне с вами, что ли жить теперь?

– Нет, зачем? Мы отдохнем, поездим по округе, найдем, где жить и съедем от тебя.

– То есть, Сахалин и откуда ты сам родом?

– Из Тамбова. Отпадает.

Литвак подошел к окну, поглядел на темный, заметенный снегом задний двор.

– Рядом Москва. Тут легче затеряться…

– На учет не думаешь вставать?

Литвак не ответил, ну а дружок его, кстати, Стасу неизвестный, он был не из их отряда, все также молчал.

– Хорошо. Не выгоняю, но баб в хату не водить. Пить умеренно. Поможете мне с сыном. Я работать должен и хочу.

Литвак не оборачиваясь, снова рассмеялся:

– Ты и в зоне слишком правильным был, Стас. Жизнь таких не любит и ломает. Не успеешь оглянуться, уже мотаешь новый срок…

– Все! Кончаем при ребенке разговоры. Разбрелись по комнатам. Я уезжаю.




Часть 10


Наш большой недостаток в том,

что мы слишком быстро опускаем руки.

Наиболее верный путь к успеху –

все время пробовать еще один раз.

Томас Эдисон

Стас

Снова он был за рулем. Ехать до Никольского минут сорок по такой дороге. И тут в кармане затренькал телефон. Стас поднял трубку.

– Здравствуйте, это Алена.

Стас глубоко вздохнул, потом и вовсе дыхание придержал. Иначе бы засопел как недовольный ежик. Хотя… Он, отчего-то, честно, рад звонку. В душе как лепестки раскрылись, затрепетали словно пламя свечи на ветру, зарделись ярко… Как странно все! Голос у нее сердит, он это сразу понял. И время на часах…

Стас покосился на приборную панель. Скоро десять.

– Я сегодня позвонила днем Антону. Он сказал, что заболел.

Она замолкла, ожидая от него ответа, но Стас молчал. Он даже не сказал ей «здрасьте», молчал, дышал, вернее уже сопел сильнее в нос, губы плотно сжав от напряжения.

– Я еще в Москве, но…, – она снова замолчала. – Трубку у Антона отобрал мужик, и я не поняла….

Она снова замолчала.

Стас не выдержал и резко задал свой вопрос:

– Что ты не поняла?

– Зачем вы так со мною грубо? Мы разве перешли на «ты»?

Стаса сразу затрясло, а в глазах всё помутнело. Он дернул руль, машину тут же повело на скользкой трассе. Она его бесит, проще говоря! Опять отчитывает своим строгим голосом и этот невозможно вычурный, высокомерный тон…

– Послушай, дева, – осторожно перевел дыхание, вцепившись крепче в руль. – Какое твое собачье дело с кем мой сын живет? Какое твое дело? – повторил он мрачно. – Я не сказал тебе спасибо! И не скажу. Сын попросил забрать тебя. Я и забрал, а что к себе привез, так захотелось очень. Держись от нас подальше. Слышишь? Иначе будет очень больно и как это… бобо…

Он думал, она после этих слов бросит трубку.

В телефонной трубке раздался вздох.

– Я все равно позвоню Антону и пожалуйста, не меняйте сыну номер. Он тяжело переживает ваш с женой разрыв.

– И об этом успели переговорить? Интересно когда? – Стаса уже понесло, он и дорогу уже плохо видел… – Когда кашу ели или когда вместе пили чай?

– Я догадалась по горе посуды, – спокойно молвила она. – Антону выздоравливать, и вам, здоровья. До свидания, Стас. Я позвоню ребенку завтра утром.

Девчонка отключилась.

Стас взвыл, заскрипел зубами. Ехать дальше стало невозможно – он не видел путь. В глазах темно и это напряжение… Его трясло от слов спокойных, от интонации упрека в каждой букве, в общем, от голоса ее. Да что б ее! И как он стерпел то все?!

Стас притормозил и съехал на обочину дороги. Потом небыстро тронулся, помня, что вставать вот так нельзя – пурга и видимость почти что нулевая. Минут пять ехал на аварийке и увидел пятачок. Свернул в тупик. Открыл окошко. Хлебнул морозного ветра вперемешку с колким снегом. Чуток пришел в себя.

«И почему она меня вот так легко заводит?! – думалось сейчас. – Уже не в первый раз. И ведь тут ни причем глаза, и ни, причем коса, и взгляд тут не причем. Теперь причем лишь голос. Строгий. Учительский, серьезный тон».

– Да бесит все! – Стас сжал кулак и врезал по коленке. Вытащил пачку сигарет и закурил.

Нет, правы мужики. От женщин нужно брать лишь самое простое, не грузя дополнительной нагрузкой мозг – разрядку. Скорей всего виной всему злосчастный как его… недотрах. Вот переспал бы с ней, и стало б легче. Однозначно.

Стас усмехнулся, выпуская дым. Прикрыл глаза. Представил и ее улыбку, и взгляд далеко не томный. Она смотрела прямо, смело на него и с ожиданием таким серьезным.

– Хватит рефлексировать, ехать надо.

Еще подумал, что она другая, не такая. К ребенку первой подошла, стояла рядом, отдала свой телефон, не пожалела время…

– Ага, – промолвил. – Ты еще ей дифирамбы спой, больной!

Конечно, не бросила на остановке. А ты хорош – сравнил ее с гулящей девкой, намеки, недомолвки, а еще смешки. Зачем-то в дом свой притащил, а это уже преступление. Удержание, киднеппинг, новая статья? Ну ты хорош! А она не заявила. Вот, волнуется, звонит и не тебе. Она о ребенке переживает…

Стас вздохнул, поехал дальше.

В Никольском был в половине одиннадцатого. В аптеке все по списку накупил, взял больше, с условием, что гости заболеют тоже. Купил еще бутиллированной воды, соков накупил в круглосуточном супермаркете и снова водки.

На обратном пути Стас чуть опять не повернул в сторону Михайловского, но проехал мимо… Остановился перед воротами и снова закурил. Взгляд задержался на огнях дома напротив. Горели все четыре окна. Елена не спала…

Полез в карман, пролистал телефонную книжку, выбрал номер.

– Алло! Я не поздно? Это Стас.

– Привет, сосед, – Егор Ильич поздоровался. – Что? Не спится?

– У меня гости. Егор Ильич, нам нужно встретиться и поговорить. Вы дома?

– Нет, Стас. Я в командировке. И про Елену знаю…

Стас вздохнул и промолчал.

– Я знаю про свою жену все. И знаю, что ты ее не тронул.. Приедем и поговорим…

– Вы что… Следили?

Егор Ильич рассмеялся.

– Зачем следить. Я знал твоего отца и мать. И знаю, по какой статье, вернее за что ты, Стас, сидел.

Помолчали.

Егор Ильич первым попрощался:

– Ложись спать, Стас. Приеду и поговорим.

– До свидания. – Стас и отключился. Повертел в пальцах телефон.

Выкурив подряд две сигареты, Стас набрал номер сына.

В трубке раздалось печальное: «Да, папа?»

– Антон! Мне звонила сейчас Алена.

Мальчишка сразу нервно задышал. Стас уже заметил, когда Антон волнуется, то громко дышит.

– Не нервничай! Я только ей сказал, что ты заболел. Она поэтому еще звонила. Хотела узнать, как ты и почему дома, – Стас врал. Ну не рассказывать же сыну, что он кричал на нее и обзывал?! Все глупо, но вот сейчас, рассказав ребенку, он чувствовал, что верно поступил.

– Папа, а ты скоро будешь дома?

– Скоро сын, я почти приехал. А ты почему не спишь?

Сын посопел, а потом чуть слышно:

– Мне холодно и… страшно.

– Гости?

– Они на кухне что-то делают и… пьют.

– Я сейчас подъеду и прогоню их с кухни.

Хотелось соврать, что выгонит совсем, но Стас понимал, что это не случится.

Алена

Алена выскочила из электрички и быстро пошагала к автобусу. Вошла в салон и встала в проходе. Вгляделась в окна. Есть две машины, но его машины нет.

Легкая улыбка тронула губы и тут же растаяла. Представила, как сейчас выглядит со стороны и опять усмехнулась.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66869483) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения